В менее развитых регионах этого было бы достаточно, чтобы наречь Аретуса инвалидом, более не способным ни к магии, ни к боевым искусствам. Благо в Чужих Землях давно уже научились справляться с такими повреждениями.

Да и по словам Лэтэя тот узор, оставшийся после шипа на лице волшебника, как-то укреплял структуру энергетического тела Артеуса. Так что вопрос выздоровления — лишь вопрос времени. Ну и сам парнишка не должен особо злоупотреблять своей силой.

По какой же причине Хаджар сейчас стерег палатку, в то время как воины Лецкетов во главе с Аль’Машухсаном разбили лагерь и правили тризну по Аглену?

Хаджар не особо им доверял. Может это только паранойя, но если чему его и научил Безымянный Мир, так это тому, что здесь у каждого второго в рукаве припрятан кинжал.

Так что, пока Лэтэя лечила Артеуса пахучими мазями и алхимией, Хаджар оберегал их покой. Синий Клинок, вонзенный рядом с пнем, на котором нашел приют Хаджар, ловил блики далеких костров. Сам же Безумный Генерал медленно перебирал струны ронг’жа, высвобождая из разума простенькую, но приятную мелодию.

— Могу ли я к вам присоединиться?

Первым желанием Хаджара было потянуться за клинком, но он вовремя остановил порыв. Калеон вовсе не подкрадывался к Хаджару, он даже не использовал техники перемещения. Просто сам генерал оказался настолько поглощен своими мыслями и музыкой, что ненадолго отключился от реальности.

Подобное, вкупе с недавними выпадением на фоне размышлений, ясно давали понять, что Хаджару стоит сделать привал. Взять перерыв от бесконечных странствий и приключений. Провести полгода, а может и целый год в медитации над мистериями.

Он явно находился на грани прорыва к следующей ступени, способной привести его к Правилу. Оставив позади Королевство Меча, он сперва лишь чувствовал, что впереди есть дальнейший путь, но не видел его.

Сейчас он все еще не мог различить тропы, способной привести к Правилу, но Хаджар знал, что она есть. И, возможно, был готов сделать по ней первый шаг.

— Ну так что, генерал?

Хаджар вздрогнул еще раз.

Да, определенно, медитация была бы не лишней. Вот только где взять для неё времени.

Хаджар указал рукой напротив себя.

— Присаживайтесь, достопочтенный глава рода Лецкет, — предложил он.

Генерал ожидал, что Калеон достанет из пространственного кольца какое-нибудь вычурное кресло или подобие походного трона, но… Вместо этого старший сын Аглена опустился на простjе полешко все же Чужие Земли — это не Империи. Здесь, в суровом крае, привыкли к куда более простому образу жизни.

— Признаться, — Калеон крутил в пальцах медальон главы рода. — я все еще не привык к этому титулу.

С момента, как они сожгли тело Аглена на погребальном костре минули уже третьи сутки. Все это время, по старому обычаю, Лецкеты не покидали леса, где пал их предыдущий глава. Каким бы гнилым человеком ни был Аглен, но его дети — нет.

Калеон решил, что не сможет посмотреть в глаза матери, если не справит тризну по почившему отцу.

— Она хорошая женщина, — внезапно произнес юноша. Теперь Хаджар видел, что Калеону не было и пятидесяти. Интересно, в какой момент Хаджар Дархан стал видеть в мужчинах, разменявших полвека — юношей?

— Да, — кивнул Хаджар. — хотя я и не думаю, что Артеус когда-нибудь добьется ответных чувств.

— Что?

— Лэтэя, — Хаджар кивнул себе за спину. — она относится к нему как к хорошему другу, но вряд ли — к любовнику. И уж тем более — к спутнику на пути развития. Я не мастер в любовных делах, но даже мне видно, что её сердце уже занято. И было занято давно — еще до нашей с ней встрече и…

— Прошу прощения, что перебиваю вас, генерал, но я говорил не о Лэтэи.

— Ох, — вздохнул Хаджар и неопределенно помахал рукой в воздухе. — Видимо это последствия горного воздуха, достопоч…

— Можно просто — Калеон.

— Видимо это последствия горного воздуха, Калеон. Так о чем ты говорил?

Калеон бросил быстрый взгляд в сторону палатки.

— О нашей матери, — сказал он. — Вы не думайте, что она была заодно с отцом. Или ей вообще — все равно, что творится с её собственными детьми. Просто… просто…

Калеону явно было сложно подобрать слова, поэтому Хаджар решил сделать это за него.

— Просто не у всех есть силы, чтобы бороться с этим миром.

— Да, — вздохнул Калеон. — наверное это так, — и, после небольшой паузы, продолжил. — она любила нас. Так же сильно, как и любая другая мать. Но… мы ведь род Лецкет. Те, кого должна погубить дочь.

Калеон усмехнулся на полу слове.

— Глупо, да? — глядя в небо, спросил он. Будто бы говорил не с Хаджаром, а с пустотой вселенной. — Предсказания… никогда не знаешь, о чем на самом деле они говорят. Лэтэя — чья-то дочь, а от… Аглен сам назвал себя родом Лецкет. Вот и получается, что дочь погубила род Лецкетов.

Хаджар продолжил перебирать струны. Он многое бы отдал за то, чтобы не иметь той пыли дорог, что прилипла к его душе за время странствий по Безымянному Миру. Но это один из случаев, когда приходится платить цену.

Какой бы они ни была.

— Или не так, — задумчиво протянул Генерал.

— Что вы имеете ввиду? — чуть напрягся Калеон.

— Или род Лецкет действительно погубила его дочь, — пожал плечами Хаджар. — из-за того, что умерла маленькая девочка, задушенная в колыбельной, Артеус Лецкет напал на своего отца, тем самым по традициям Чужих Земель — потерял право на престол Лецкетов. Во главе, в итоге, встанет его старший брат. Тот самый брат, который сможет во всеуслышание заявить, что предсказание сбылось и потому, больше можно не боятся дочерей и не звать в род чужих мужей, случись родится у главы единственное дочери. И пройдут сотни, может тысячи лет, но род Лецкетов изменится. Изменятся его традиции. Законы и правила. И тот род, что изначально получил предсказание — действительно умрет. А ему на смену придет новый.

Калеон не сводил взгляда с пальцев Хаджара, бегущих по струнам ронг’жа, а сам генерал только играл и почти ни о чем не думал. Он просто хотел