Шрифт:
Закладка:
Жизнь «Базилики» оказалась короткой, но яркой. В 1453 году османы осаждали Константинополь 2 месяца – со 2 апреля по 29 мая. На второй день артиллерийского обстрела ствол пушки дал трещину. Разрушая столицу Византийской империи, бомбарда разрушала сама себя. В итоге она раскололась от собственной отдачи – но успела 29 мая пробить роковую брешь в Феодосиевых стенах, и в Константинополь ворвались янычары. Это произошло на участке между Харисийскими воротами и воротами Святого Романа, возле которых погиб Константин XI. В память о «Базилике» османы построили на территории захваченной крепости вышеупомянутую мечеть. Пролом в стене от ядра бомбарды, через который янычары проникли в город, назвали Топкапы – Пушечные ворота. Этим объясняется наличие в Стамбуле автобусной остановки «Топкапы» и одноименного парка, которые не имеют отношения к султанскому дворцу. В парке находится один из самых интересных музеев Турции – Панорама 1453, освещающая подготовку и проведение финального штурма Константинополя.
Некоторые авторы утверждают, что Константинополь пал по роковой случайности – якобы во всем виновата незапертая калитка в крепостной стене. Австрийский писатель Стефан Цвейг рисует красочную, но неправдоподобную картину взятия византийской столицы. Через одну из многочисленных брешей, пробитых во внешней стене, проникли несколько турок. Боясь идти дальше, они бродили между первой и второй городскими стенами – пока не заметили, что небольшие ворота (керкапорта) по недосмотру остались отпертыми. Керкапорта – это калитка, предназначенная для пешеходов, когда главные ворота закрыты. Именно потому, что данная калитка не имела стратегического значения, константинопольцы забыли о ней, – и янычары, к своему изумлению, увидели гостеприимно распахнутую дверь. Сначала османы подозревали военную хитрость, ибо им казалось абсурдом, что керкапорта, ведущая к центру города, открыта – тогда как перед каждой брешью лежат горы трупов, осажденные мечут в осаждающих дротики и льют на них горячее масло. На всякий случай янычары вызвали подкрепление и напали с тыла на защитников наружных стен. Увидев османов, несколько византийцев подняли крик, рождающий ложные слухи: «Город взят!» И турки, ликуя, всё громче повторяли: «Город взят!»…
Версия Цвейга не имеет исторического подтверждения. Известно только, что, когда в Константинополь ворвались турки, над Едикуле взвилось кроваво-красное османское знамя – его водрузил янычар Хасан Улубатлы. По легенде, лишь три десятка стрел, пронзившие его исполинское тело, остановили могучего воина. Подвиг Хасана описал Георгий Сфрандзи – последний византийский историк и хронист штурма.
После захвата Константинополя османами город изменился, и Едикуле выполняла функции не только крепости. В ее башнях султаны хранили архив и казну, а также держали важных пленников (в первую очередь – капитанов потопленных судов) и политических заложников – представителей государств, на тот момент воевавших с Портой. Первая башня по левую сторону от входа называлась Башней послов – ее узниками побывали французский дипломат Франсуа Пуквиль и его русские коллеги: Петр Толстой, Петр Шафиров, Михаил Шереметев, Алексей Обресков и Яков Булгаков. Перед заключением в Едикуле иностранцев объявляли мусафирами – гостями Османской империи. Затем их препровождали в Семибашенный замок, где содержали с исключительной вежливостью и позволяли переписываться со своими правительствами.
На врагов султана подобный церемониал не распространялся. Крепость Едикуле была тюрьмой, казни в ней начались 1 ноября 1463 года. Первыми жертвами стали Давид, глава Трапезундской империи, и его сыновья. Смерть Давида означала гибель Византии как таковой – он был последним монархом из старинного рода Комнинов. Обезглавленные тела бросили собакам. Когда императрица Елена попыталась похоронить мужа и детей, ее оштрафовали.
В Едикуле казнили немало опальных визирей; так, в 1474 году в мрачных казематах цитадели провел свои последние дни Махмуд-паша Ангелович – первый серб в истории Порты, занявший пост великого визиря. 20 мая 1622 года во время янычарского бунта в камере южного пилона Золотых ворот задушили 17-летнего Османа II. На следующий день в этой же камере палач набросил шелковый шнурок на шею великого визиря Кары Давута-паши, организовавшего убийство молодого султана. В 1714 году в Едикуле казнили господаря Валахии Константина Брынковяну и его сыновей; их отрубленные головы торжественно пронесли по улицам Константинополя. 2 июля 1633 года пролилась кровь еще одного титулованного узника – господаря Молдавского княжества Мирона Барновского-Могилы (султан Мурад IV заподозрил его в государственной измене и связях с поляками). Таким образом, Семибашенный замок представлял собой ближневосточный аналог Бастилии или Тауэра.
Несмотря на мрачную репутацию, с Едикуле связана довольно забавная история. Летом 1709 года, потерпев поражение под Полтавой, шведский король Карл XII бежал в Османскую империю – сначала в Бендеры, а в 1712 году – в Стамбул. Там он прожил почти год, пытаясь убедить Ахмеда III стать его союзником. Европейские державы предлагали падишаху выдать им Карла, но османы отказались от экстрадиции шведского монарха – даже янычары восхищались его упорством и дали королю прозвище «Железная башка» («Demirbaş»).
Изнывая от скуки, Карл XII играл в шахматы и изучал кораблестроение. Он зарисовывал турецкие суда и копировал их имена, написанные арабской вязью. Сохранились страницы блокнота Карла с названиями кораблей «Yıldırım» («Молния») и «Yaramaz» («Непослушный»). В 1713 году, вернувшись в Швецию, король прикажет создать два фрегата по образцу турецких и назовет их «Jilderim» и «Jarramas». Оба названия приживутся в шведском флоте.
Также в Стамбуле Карл XII увлекся археологией и даже привез из Египта настоящую мумию. Суеверные горожане запаниковали – они утверждали, что мумия принесет им несчастье. Описывая ужас, охвативший Лондон накануне прибытия корабля с гробом Дракулы, Брэм Стокер взял за основу слухи и легенды Стамбула. Как только мумия оказалась в османской столице, ее конфисковали и, будто опасного преступника, отправили в Семибашенный замок.
По другой версии, османы приняли мумию за императора Константина XI Палеолога. Их опасения имели основание – константинопольские христиане верили, что василевс не погиб в 1453 году и что ангел превратил его в статую, которая когда-нибудь вернется в свой город и оживет. На всякий случай мумию заперли в одной из камер Посольской башни. В 1799 году к ней подселили французского дипломата Франсуа Пуквиля – по освобождении он увез с собой голову мумии в качестве памятного сувенира.
Для стамбульцев было характерно особое отношение к статуям Едикуле, и здесь городские суеверия оказались удивительно живучими. Так, в 1620-х годах английские аристократы – Генри Говард, граф Суррей, и Джордж Вильерс, герцог Бэкингемский (которого Дюма сделал героем романа «Три мушкетера»), – попросили посла Великобритании в Стамбуле, сэра Томаса Роэ, достать для них несколько скульптур с триумфальной арки Феодосия. Роэ подкупил султанского казначея, и тот предоставил дипломату солдат – но поручение не удалось выполнить. Когда солдаты начали снимать с арки статуи, местные жители едва не подняли восстание. Возмущенные турки кричали, что скульптуры нельзя трогать. Это поверье уходит своими корнями в византийскую легенду, согласно которой статуи заговорил колдун Аполлоний Тианский – и, если с ними что-то случится, в Константинополь придет беда.
К тому времени в османской столице еще сохранились старинные памятники, с судьбой которых константинопольцы (а потом и стамбульцы) связывали судьбу империи. По античной традиции такие памятники были украшены барельефами, созданными по мотивам исторических и мифологических сюжетов. Утратив изначальную мысль, которую вложили в памятники их создатели, горожане, благоговевшие к древности, придали им мистическое значение. В Константинополе множились легенды о том, что якобы та или иная колонна либо статуя была воздвигнута ради охранения столицы от врагов и несчастий. Османы, уничтожившие Византию, унаследовали ее суеверия и страхи.
Думая обо всем этом, я сидела на крепостной стене Едикуле и смотрела на Мраморное море – туда, где сейчас корабли ожидают разрешения на проход по Босфору и где 600 лет назад стоял грозный османский флот. В последние дни мая 1453 года византийцы напряженно вглядывались в бескрайние морские просторы, несущие им смерть и забвение.
Потеряв своих защитников, Константинополь, будто феникс, рухнул, сгорел и восстал из пепла. Едикуле, его главная политическая тюрьма, вместе со всем городом пережила расцвет и запустение. Кровь казненных, пролившаяся на внутреннем
