Это шокировало всех.

Никто из аристократов не мог и помыслить такого варварского поведения.

— Деревушка, — повторила Изма и вытерла рот краем рукава. — Грезить о путешествиях и сидеть за столом во время охоты. Вы, друзья мои, лицемерны. В секте Четырех Облаков я видела людей, прибывших в империю из мест столь отдаленных, что добираться до них пришлось бы столетиями. И знаете что? Им было плевать на то, как они выглядели и как они ели.

— Бродяги, — парировал Онег, отодвинувшийся от знакомой подальше, — они везде — бродяги. И даже когда они попадают в цивилизованное общество, то все равно остаются бродягами.

И аристократ повернулся к Хаджару. Он впервые обратил внимание на существование кого-либо помимо Элейн, Неро или же других отпрысков аристократов. Для него повара, загонщики, служанки и бывший генерал были столь же незначительны, как растущая под ногами трава.

— Вот уж чьи бы я рассказы послушала, так это барона и принца. — Изма с жадностью осушила бокал. — Вы видели куда больше, нежели мы.

— И что они там видели? — пищала одна из девушек. — Грязных и немытых кочевников? Много чести — сражаться с людьми, которых трудно отличить от животных.

— Нет, что ты, — замахал руками Онег, — разве так можно. Они ведь одолели секту Черных Врат. Кем там был патриарх? Небесным солдатом начальной ступени? Действительно суровый противник.

— Вы забываете про нашествие монстров.

— О да, спасибо, Изма. Нашествие монстров. Действительно пугающее событие. Моя школа Падающего Листа за два года принимала участие в отражениях подобных атак всего лишь… пять раз. Это, кажется, на два больше, чем твоя секта, Изма?

Лучница кивнула, и все аристократы, разве что не синхронно, повернулись к Хаджару. Неро смотрел на лучницу с неподдельным презрением, а Элейн непонимающе переводила взгляд с одного участника сцены на другого.

Наверное, принцесса не понимала, что весь этот диалог и сцена с поеданием мяса была подстроена. Изма изначально действовала сообща с Онегом. Действовала так, чтобы не оставить Хаджару выбора.

— Если вам так мешает мое присутствие…

Единственное, что они не учли — Хаджару было плевать. Он без всякого ущерба для самолюбия поднялся со стула и направился к отряду загонщиков. Их общество казалось ему куда как роднее, нежели аристократы.

Весьма удивительно, учитывая, что с некоторыми из них он играл в детстве. Благо они его не узнали да и, скорее всего, не помнили.

— И этим прославился Безумный Генерал? — донеслось в спину Хаджару. — Умением убегать?

Хаджар не замедлил шага, а загонщики начали подниматься на ноги. Они смотрели на него так же, как и когда-то спасенные селяне. С глубоким уважением и почтением. Для них Безумный Генерал был скорее символом, нежели реальным человеком.

— Вы трус, генерал.

Раздался скрежет металла, и на поляне повисла тишина. Не та, что возникает во время паузы внутри диалога. А та, которая предшествует чьей-то смерти.

— Ты забываешься, Онег, — прозвучал озлобленный голос.

Хаджар повернулся и увидел, как Неро держит свой исполинский клинок у горла аристократа.

— И что вы собираетесь сделать, мой принц? — В глазах Онега не было ни капли страха. Он знал, что Неро был слабее. — Попытаетесь меня убить? Или признаете, что несколько лет служили под началом трусливого бродяги?

Вокруг Неро закружились вихри энергии. Онег улыбнулся и потянулся к рукояти сабли, но их остановила принцесса.

— Немедленно это прекратите, — она не подняла голоса, не сделала тон жестче, но в этот момент Хаджар увидел в ней одновременно и мать, и отца. Совокупная мощь и властность их характеров заставила спорщиков успокоиться.

Неро убрал меч и опустился на стул, а Онег вместо сабли взял в руки бокал с вином.

— Наверное, приятно прослыть героем благодаря победам над смертными. Да, генерал?

И вновь тишина.

— Барон Травес, — внезапно обратилась Элейн, — не будете ли вы так любезны продемонстрировать нам умения, благодаря которым ваше имя на устах всех граждан королевства?

Неро вскочил на ноги и попытался было остановить сестру, но было уже поздно. Слова были сказаны и услышаны. И не было более беспристрастных свидетелей, нежели небо и земля.

Если у Онега и Измы не получилось обыграть Хаджара, то повлиять на принцессу — легко.

— Прекрасный вечер для показательного поединка, — засмеялся Онег. Он выбросил хрустальный бокал за спину и вышел вперед. — Надеюсь, генерал, что вы не заставите меня прослыть убийцей героя.

Сверкнуло лезвие широкой сабли, и Онег Борейский, аристократ, ученик имперской школы Падающего Листа, принял атакующую стойку.

Хаджар стоял спокойно. Руки сцеплены за спиной, ноги сведены вместе. Самая беззащитная из поз, которую только можно придумать.

Ветер трепал его заплатанные одежды.

Когда Онег тенью размазался в стремительном выпаде, Хаджар не сделал ни единого движения.

Глава 204

За исключением Неро, все повскакивали со своих мест. Самые отважные из загонщиков выхватили клинки. Они были готовы с боем защищать свой символ. Символ свободы, символ непокорности, чести, достоинства и воинского почета.

Но не было ни вскрика, ни брызг крови.

Ветер все так же спокойно трепал полы одежд Безумного Генерала. Его руки были сцеплены в замок за спиной. Ясные синие глаза неотрывно смотрели на ошарашенное лицо аристократа.

Жало сабли застыло всего в нескольких сантиметрах от груди противника. Оно будто бы уперлось в невидимую стену из нисходящего ветра. Онег давил на рукоять, пытался пробиться сквозь преграду, но не мог сдвинуть лезвия и на миллиметр. Лишь с каждым движением все больше и больше белоснежных кругов расходилось от места соприкосновения ветра и стали.

— Проклятье! — рявкнул аристократ.

Он развернулся на пятках, сместил центр тяжести и сделал хлесткий секущий удар. Он метил в правый бок, и если бы такой удар пришелся по не защищенному броней телу, то точно рассек бы человека на две неравные части.

Но уже во второй раз сабля врезалась в стену из ветра и застыла. Складывалось впечатление, будто бы невидимый силач останавливал клинок всего за мгновение до смертельного ранения.

Невольные зрители схватки выглядели шокированными, и лишь аристократы и принц с принцессой спокойно сели обратно. Их стадий развития хватало, чтобы заметить, что Онег не использовал