- Возможно... - Эмерик нерешительно посмотрел вверх. - Возможно ты сможешь сбежать...

Реальность и собственные ощущения Эмерик говорили о том, что Цао Цао должен умереть.

Но именно сейчас, демон понимал, что возможно смог бы подружиться с этим героем.

Его путь был труден и тернист. Полон ошибок и сомнительных поступков, но...

Прямо сейчас Цао Цао стал тем, кем всегда надеялся. Героем не для всего мира, но хотя бы для своих друзей. Ведь он задержал Индру, не дав тому пойти по следу Георга...

- Я больше никогда не буду бежать, - по лицу Цао Цао пробегали дорожки слёз. - Передай моим друзьям... что они стали моей семьёй...

К горлу Эмерика подкатил ком, но он судорожно кивнул.

- Обещаю...

Цао Цао в последний раз улыбнулся единственному другу со стороны сверхъестественного мира. И сразу же со всей серьёзностью посмотрел вверх.

- МНЕ ДАЖЕ ИНТЕРЕСНО ЧТО ТЫ ПРИДУМАЛ!

- О, копьё. Святое копьё истинное, Бога проткнувшее...

Усиление света вокруг Цао Цао сопроводилось криками агонии даже тех, кто стоял в сотнях метров от героя. Одна его аура могла прожигать нечисть любого рода.

- Поглоти же идеал властителя деспотичного, во мне дремлющий, и проткни грань меж благословением и разрушением...

- ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!

Сияние стало настолько ослепительным, что некомфортно стало даже восседающему на небесах Индре. Молнии начали слушаться панического приказа своего властителя. Они переплетались в щит, который Индра выставил перед собой.

- Огласи же волю свою и обрати её в сияние!

Эмерик поражённо смотрел на результат столкновения сильнейшего приёма Истинного Лонгина и одного из сильнейших существ мира.

- Истинная Идея...

БУМ!

Взрыв сияния, будто созданный самим солнцем...

Предсмертная агония целой армии сверхъестественных существ...

Лицо Индры, застывшее в приступе боли и лишённое одного глаза...

Этот монументальный приём мог запомниться многими образами, но...

Эмерик Гремори запомнил лишь последнюю улыбку Цао Цао. Не его террористические поступки... Не его сделки с самим собой...

Он запомнил подвиг.

Самопожертвование ради своих друзей, затонувшее в свете бескрайнего сияния...

- Прощай... - Поражённо прошептал Эмерик, в глазах которого отобразилась вспышка света. - Герой...

Глава 169. Отцы и дети

- Кха-кха-кха... - Протяжный кашель и судорожные вздохи Эмерика раздались среди уже не самой опрятной комнаты допроса.

Ризевим, до этого читавший газету, с интересом наблюдал, как молодой демон пытается встать. Правда, общее самочувствие подобного не позволяло.

- Какого... - Эмерик сморщился, стоило почувствовать боль по всему телу. Какая бы природа не была у этой "симуляции" подделывать чувства и ощущения она умела. Он действительно ощущал, будто обрёл тело обычного человека! - Хрена?!...

- Вспомнил? - Чуть ли не скучающе задал вопрос Ризевим.

- Пошёл ты!...

- Значит вспомнил, - улыбнулся единственный сын первоначального Люцифера. Правда, стоило ему обозреть комнату и плачевное состояние Эмерика, как улыбка поблекла. - Вот только мы до сих пор не выбрались отсюда...

- На кой чёрт ты привёл меня сюда?! - Яростно Эмерик отплевался от крови во рту. "Профилактические" избиения Ризевима хоть и дали результат, но отзывались в каждой косточке тела.

- А... - Ризевим с новым приступом осознания посмотрел на демона. - Ты частично забыл то, что произошло тогда...

- Тогда? - Повторил за Ризевимом Эмерик.

Честно говоря, стоило Эмерику "вспомнить всё" в битве Цао Цао и Индры, как он думал, что очнётся не в симуляции, а в... ну, реальности.

Типа он достиг просветления, избавился от оков иллюзии и так далее и тому подобное...

Кстати...

- Твою мать... - Эмерик с шоком посмотрел на Ризевим. - Ты меня зацукуёмил!

- Ну, - Ризевим пригладил свою бородку. – С аналогией с цукуёми ты попал в самую точку...

Но это было всего лишь маленьким отступлением...

Эмерик попытался вспомнить, что произошло в "реальности".

Первое - использование Самаэля для уничтожения армии Злых Драконов.

Потом шёл разговор с Кромом Круархом, из которого он выбил обещание помощи.

Допрос Евклида, после которого шло его уничтожение со стороны непосредственного начальника.

И Ризевим...

Откровения не только о давно готовившейся Великой Войне, но и частично о его происхождении.

Последнее, что помнит Эмерик - это признание Ризевима его непосредственного участия в смерти Библейского Бога.

Ну а дальше...

Ничего.

Дальше идёт пласт липовых до невозможности воспоминаний. О Эмерике Гремори, обычном банкире с идеальной жизнью, лишённой проблем.

Неужели он что-то упустил?

Нет, стоп! Почему он вообще должен верить Ризевиму?! Скорее всего он и есть причина его заточения в этой симуляции!

- Зачем тебе это, Ризевим? - Эмерик внимательно рассмотрел равнодушный вид своего вроде как злейшего врага. - Что ты имел в виду под "истинным, первозданным хаосом"?

Ризевим лишь хмыкнул, но никак не показал, что собирается отвечать на вопросы Эмерика.

Молодой демон решил зайти с другой стороны. Так сказать, издалека.

- За наш диалог, да и по моей информации об остальных твоих "вылазках", есть одна интересная деталь... - Эмерик понял, что зацепил любопытство Ризевима. - Ты ни разу не поинтересовался, как там Валери.

- А я должен этим интересоваться? - Широко улыбнулся Ризевим.

Во всех этих событиях, идущих одно за другим, можно забыть, что Валери - королева Эмерика - имеет непосредственное родство с этим сумасшедшим демоном. Она являлась его внучкой, его плотью и кровью. Да и вообще, если задуматься, Ризевима и Эмерика роднит их общая связь с Валери.

Вот только Ризевим на деле показал, насколько же ему всё равно. А это многое говорит о его характере.

- Знаешь, что я сделал с отцом Валери?

Эмерик помрачнел. Не только от скрытых подтекстов, но и от одного упоминания этого человека.

На самом деле Ризевим не имел практически никакого отношения к тяжёлому детству Валери, ну кроме насмешливого равнодушия к судьбе маленькой девочки, конечно.

Большую часть "нелёгкой" судьбы Валери обеспечил ей отец. Единственный сын Ризевима Ливама Люцифера.

В отличии от своей невероятной талантливой дочери и монструозного предка, отец Валери был... посредственен. Он не выделялся ни своей силой, ни своей волей. И это положило начало немаленькому комплексу неполноценности. А теперь вспомним, кто его отец... Абсолютно