гм. И даже вредные привычки.

– А что бы ты сказал обо мне?

– Эм. – Я ошарашенно замерла, во все глаза уставившись на улыбающееся величество. А он действительно сейчас улыбался. Причем улыбался красиво, широко. Ох и зубы у него! Белые, ровные, как после хорошего стоматолога. И ведь свои! Да и улыбка хороша! Сразу меняет его кардинально. Кажется, его величество – тот еще сердцеед. И с чего это он решил пооткровенничать?

– Что не так? – заметив мой недоверчивый взгляд, король вопросительно приподнял светлую бровь. – Не бойся: я за правду не наказываю.

– Да я не боюсь. Просто… как-то…

– Давай-давай. Кто мне еще в глаза такое скажет? Раз уж ты настолько наглец, что рискуешь сидеть в моем присутствии, то полагаю, у тебя хватит смелости оправдать и другие мои надежды?

Я неловко кашлянула. Однако слезать со стола не стала – слишком было удобно. Да и устала я, если честно, после двух суток беготни. Хотя, конечно, надо было сразу догадаться, отчего тут нет даже старой табуретки.

Но многоуважаемый монарх вроде не злится?

– Нет, – усмехнулся король в ответ на мой осторожный взгляд. – Сиди. Я, так сказать, с опозданием разрешаю. И дозволяю озвучить свои выводы касательно моей персоны. Казнить не буду. Честно.

– А ругаться нехорошими словами?

– А вот этого не обещаю, – негромко рассмеялся он на мой заискивающий тон, старательно подражающий тону ребенка, спрашивающего у строгого родителя, не собирается ли он драть свое чадо ремнем за украденную со стола конфету. – Да говори, Фантом! Не томи! Когда я еще смогу послушать о себе всякие гадости?

– Ну… если вы так хотите… – задумчиво посмотрела я, одновременно почесав затылок. – Хорошо. Мне кажется, что вы, ваше величество, человек довольно жесткий…

– Хорошо. Дальше, – подбодрили меня легким кивком.

– Очень уверенный в себе…

– Еще.

– Волевой. Властный…

– Пока ничего нового, – с легким разочарованием откомментировал он, отойдя к дальней стене и демонстративно повернувшись спиной. Наверное, чтобы не смущать меня своим видом.

– Еще вы обучались у скаронов. Возможно, даже не у одного мастера. И, наверное… вы нравитесь женщинам?

В ответ – легкое движение плеч и непримиримо сложенные за спиной руки.

– Есть такое дело.

– Только, кажется, вас это не слишком радует, – совершенно неожиданно заключила я, отчего король удивленно обернулся. – На ваших запястьях нет брачных браслетов, ваше величество. Но вы уже далеко не мальчик, чтобы так долго игнорировать вопрос о браке и о наследнике. Я бы даже рискнул предположить, что ваши советники… ну или кто там у вас есть… уже все уши прожужжали насчет подходящей партии. А то и… кхм… кандидаток в постель усиленно поставляют.

У короля чуть сузились глаза.

– Ты отклонился о темы.

– Ну, вы же спросили моего мнения…

– Я спросил не об этом.

Ого. Угадала я, что ли?

– Значит, тебе больше нечего мне сказать? – с изрядной прохладцей осведомился его величество.

– Вообще-то есть. – Я с долей сожаления посмотрела на свои сапоги, где на правой пятке прилип нехилый такой комок грязи, и дернула ногой. – Я думаю, что вам живется весьма нелегко. Тащить на себе такую тяжесть…

Блин. Не отцепляется.

– Толкая ее, как тяжелое бревно…

Вот сволочь! Намертво прилипла!

– Пихая его вперед, ругаясь на дураков, которые бесконечно мешаются под ногами…

Нет, ну надо, какая зараза! И где я успела так извозиться?!

– Потея, сдирая в кровь руки…

Уф! Я наконец с раздражением отряхнула каблук и придирчиво изучила второй сапог. Но он, слава богу, оказался в порядке.

– …И все для того, чтобы неудобная махина под названием «государство» хоть немного, но сдвинулась с места. Ведь у вас, если подумать, адская работа: держать небосвод очень трудно. Особенно, если стоишь на вершине совсем один, устало утираешь пот со лба, проклинаешь все на свете, но все же стоишь, держишь… просто потому, что некому отдать эту ношу. И при этом каждый миг понимаешь, что тебе не только никто не поможет, но, что особенно грустно, даже не поймет…

Я тихо вздохнула. Черт. Кажется, я только что описала собственное будущее. Только на моих плечах висит не просто Валлион и лежащая под ним Равнина, а еще и Лес, до которого я пока трушу добраться; Долина, неожиданно решившая, что я ей тоже подхожу; и эти самые Горы, рядом с которыми так некстати открылся новый Прорыв и которым я теперь просто не имею права не помочь.

Осознав, что мы слишком долго молчим, я удивленно подняла взгляд и обнаружила, что король очень странно на меня смотрит. С таким выражением, как будто я сказала что-то из ряда вон выходящее. Но я ведь вижу, что творится вокруг. Помню, о чем говорила Айна. Я видела лицо Фаэса, когда он смотрел на своего повелителя, и хорошо понимаю, что такой человек, как проживший жизнь эрдал, свою верность… а он верен не короне, а именно королю… не отдаст кому попало. Как не отдадут ее прокопченные дымом походных костров Хасы. И ни один эрхас, по первому зову примчавшийся сюда, чтобы оказать услугу своему сюзерену.

– Ваше величество! – грубо разрушил воцарившуюся атмосферу некстати вернувшийся Фаэс. – Эр-гар[14] Родан да Виро по вашему приказанию прибыл!

– Пусть заходит, – словно очнувшись, кивнул король и подчеркнуто спокойно повернулся к вошедшему.

Я тоже повернулась, не слезая, впрочем, со стола. Однако когда быстро вошедший следом за Фаэсом гость отвесил короткий поклон, едва оттуда не свалилась. А когда поняла, что не сплю и не брежу, тихо выругалась про себя.

Только этого не хватало!

Глава 8

Вошедший мужчина оказался довольно молод, кареглаз и темноволос – Валлион вообще был богат на темные шевелюры, один король пока и выбивался из общей массы да я, полу-эарка, выглядела как белая ворона. А этот – типичный уроженец Равнины. Крепкий, подтянутый. Хорошо и со вкусом одетый. С суровым, обветренным, но породистым лицом, где едва-едва начали появляться первые морщинки. С правильными чертами, которые могли бы быть очень приятными, если бы не старый шрам на щеке, расчертивший ее от скулы до самой шеи. И которые гарантированно произвели бы на меня благоприятное впечатление, если бы не вызывающе белый платок, повязанный на левом плече.

Хас.

Королевский.

Не узнать его я попросту не могла, потому что битые сутки провела с ним у одного костра, собственноручно перевязывала его раны, а потом бессовестно бросила в какой-то деревне, оставив на память только коготь и переданный через старосту строгий наказ.

Бли-и-ин… да что ж ему здесь понадобилось-то, а? Да еще в одно время со мной?! Хотя о чем тут говорить?