надежность расчетов явно была недостаточной для того, чтобы рисковать нашим будущим.

Через пятнадцать дней после атомной бомбардировки Японии Америка начала планировать ядерную войну с СССР[235]. На картах СССР начертили огромные круги, показывающие радиус действия бомбардировщиков, и на основе этого изучили, какие города уже можно разрушить, а для налета на какие потребуются новые авиабазы и технологические усовершенствования. Так началось планирование масштабной ядерной войны, которое продолжается на протяжении последних 75 лет.

В этот период стратегический ландшафт ядерной войны не раз менялся. Как правило, это происходило в ответ на такие технологические сдвиги, как быстрая разработка собственного ядерного вооружения в СССР; создание термоядерного вооружения, гораздо более мощного, чем бомбы, сброшенные на Японию; появление межконтинентальных баллистических ракет (МБР), способных поражать города на территории противника, давая ему всего полчаса на подготовку; создание крылатых ракет подводных лодок (КРПЛ), которые невозможно сбить при первом ударе, что гарантирует ядерный ответ; а также значительное увеличение общего количества ядерных боеголовок[236]. Политическая ситуация также менялась существенным образом, например после формирования НАТО и распада СССР. Таким образом, холодная война шла бессистемно, от одной стратегической ситуации к другой, причем в одних случаях возникала необходимость в превентивных ударах, в других – в ответных, а риск был то высоким, то низким.

Хотя мы пережили этот период, не вступив в ядерную войну, возникало немало моментов, когда мы подходили к ней гораздо ближе, чем могли предположить в то время (см. врезку “На волосок от гибели”). Большинство из них объяснялось человеческим фактором или технической ошибкой в системах быстрого реагирования, спроектированных для обнаружения приближающихся ядерных ударов и ответа на них в крайне ограниченное время. Ошибки случались чаще в периоды обострения военной напряженности, но периодически возникали и после окончания холодной войны. Системы были разработаны так, чтобы свести к минимуму число ложных срабатываний (случаев отсутствия реакции), но выдавали множество ложных тревог. Этот урок справедлив не только для риска ядерного конфликта, но и для рисков, связанных с другими сложными технологиями: даже когда на кону стоит судьба целой страны (или и того хуже), чрезвычайно сложно устранить все ошибки, связанные с работой людей и техники.

На волосок от гибели

В последние 70 лет мы не раз оказывались в шаге от катастрофы, когда США и СССР приводили в состояние повышенной боевой готовности свои ядерные силы и угроза непреднамеренной ядерной войны становилась реальностью[237]. Я опишу три самых серьезных происшествия[238]. (См. Приложение C, где описывается еще одна опасная ситуация и приводится список чрезвычайных происшествий с ядерным оружием.)

Происшествие с тренировочной программой, 9 ноября 1979 года

В три часа ночи на мониторах четырех американских командных пунктов отобразилось большое число летящих в сторону США ракет – казалось, СССР нанес полномасштабный упреждающий ядерный удар. Определиться с ответом США необходимо было за считаные минуты, пока не была уничтожена значительная часть их собственных ракет. Старшее командование созвало совещание для оценки угрозы, перевело МБР в режим повышенной готовности, подготовило бомбардировщики-носители ядерного оружия к взлету и подняло по тревоге истребители для перехвата бомбардировщиков, летящих по направлению к США.

Однако, проверив исходные данные систем раннего обнаружения, военные не увидели никаких намеков на пуск ракет и поняли, что тревога была ложной. На мониторах отображалась реалистичная симуляция советского нападения, подготовленная для военных учений, которую по ошибке загрузили в действующую компьютерную систему. Когда генсек СССР Брежнев узнал об этом, он спросил у президента Картера: “Что же это за техника, которая дает такие сбои?”[239]

Происшествие в день осеннего равноденствия, 26 сентября 1983 года

В один из дней особенно острой конфронтации СССР и США, вскоре после полуночи мониторы в командном бункере советской спутниковой системы раннего предупреждения показали, что в США осуществлен пуск пяти МБР[240]. По инструкции дежуривший той ночью офицер Станислав Петров должен был сообщать о любом обнаруженном пуске своему начальству, которое в таком случае должно было отдать приказ о немедленном ответном ядерном ударе. Пять минут он напряженно обдумывал ситуацию, а затем, несмотря на сомнения, сообщил начальству, что тревога была ложной.

Он рассудил, что США вряд ли нанесли бы упреждающий удар всего пятью ракетами, которые отобразились на мониторах, и обратил внимание на отсутствие конденсационных следов. Оказалось, что ложную тревогу вызвали отражавшиеся от облаков солнечные лучи, которые советская спутниковая система приняла за вспышки при пуске ракет.

Часто говорят, что Петров той ночью “спас весь мир”. Это утверждение несколько преувеличено, ведь ядерный ответ могли отозвать и на нескольких других этапах (даже в двух других описанных здесь происшествиях военные ближе подошли к нанесению ответного удара по сигналу предупреждения). Но ситуация, несомненно, была опасной, поскольку, если бы в результате некорректной работы спутника система распознала бы в отражении солнечного света целую сотню ракет вместо пяти, этого, возможно, оказалось бы достаточно, чтобы спровоцировать ядерный ответ[241].

Норвежский ракетный инцидент, 25 января 1995 года

Даже после холодной войны американские и российские ракетные системы оставались в состоянии повышенной боевой готовности. В 1995 году российский радар засек