палицей («клава») на плечах, как мы видим его на одном из самых прекрасных, найденных на Эсквилинском холме, древних бюстов. И христианский «князь апостолов» Петр в качестве истинной «скалы» («камня») был, в противоположность ему, изображен в виде несущего небесный ключ «клавис» Петра-Митры, который также ставился в связь с дубиной-палицей: «Высоко поднялась вечная ду­бина Митры, оплодотворительница пустынь», — читаем мы в «Иешт Митра», и «дубиной поразил Митра демонов».

Легенда о Петре является разительным примером того, как целиком вымышленные истории, тем не менее, могут приобрести всемирно-исто­рическое значение, и в течение тысячелетий определять судьбы челове­чества. «Мир хочет, чтобы его водили за нос». Это должно заставить нас осторожно относиться к допущению существования исторического Иисуса.

«Ты — Петр, и на сем камне я создам церковь мою!»

Огромными буквами написаны эти слова на куполе собора над мнимым гробом князя апостолов в Риме; верующие с трепетом читают их и в благоговении замирают при виде этого священного места. Однако, это благоговение здесь исторически точно так же необоснованно, как и благоговение пред «святым гробом» в Иерусалиме. Ведь насколько невероятно, что в указанном месте был погребен Иисус, столь же неве­роятно и то, что в названном по имени Петра соборе погребен этот апо­стол. Передача власти заведовать ключами никогда не имела места. «Камня церкви» не существовало. Конечно, ничто не препятствует тому, что еще и дальше, в течение целых столетий, Петр будет считаться веру­ющими историческою, реальною личностью, пользоваться поклонением. Ведь и Кааба в Мекке является только черным камнем, на поклонение которому со всех частей Востока тянутся набожные мусульмане. И пока еще будут существовать верующие, до тех пор этот камень ничего не по­теряет из своего старого блеска и будет казаться чем-то вроде боже­ственного чудотворца.

Невольно напрашивается вопрос: как долго еще человечество будет ходить на помочах у духовенства и благоговейно преклоняться перед такими вещами, которые столь явно носят печать обмана, как гроб Петра и все, что с последним связано?

Однако, наука уже начинает и здесь своим всепобеждающим све­том все сильнее и сильнее разгонять этот гробовой мрак, и что же ока­зывается?

И ЭТОТ ГРОБ — ПУСТ!

Примечания

1

Перевод из книги Галлера «Die Quellen zur Geschichte der Entstehung des Kirchep Staates». Leipzig. 1907.

2

Эта идея особенно ярко выступает в так наз. «малом апокалипсисе», написанном, по-видимому, после второго революционного восстания евреев против римлян (в 130 годах нашей эры) и вложенном в уста Иисусу. По­следний перечисляет там различные бедствия и признаки наступления све­топреставления и, подчеркивая близость его, между прочим, говорит: «Истин­но говорю вам: не прейдет (не вымрет) род сей, как все сие будет» (Матф. 21; Марк, 13; Лука, 21). См. обстоятельный разбор этого евангельского апокалипсиса в книге: Р. Виппер, — «Возникновение христианства», стр. 72 сл., 1918 г.

Что же касается идеи «царства божия», то она, социальная по суще­ству, первоначально сложилась в среде еврейского пролетариата под влия­нием невыносимых социальных условий (гнет со стороны как правящего класса — аристократии, так и чужеземцев — победителей, полнейшее обнища­ние, неудачи революционных восстаний, и пр.) и носила национальный ха­рактер. Впоследствии, когда, вышедшее из недр этого пролетариата и вынес­шее оттуда эту идею, раннее христианство привлекло. в свои ряды массы бедноты из не-евреев, последняя придала ей интернациональный характер. Самое царство божие стало рисоваться противоположностью существующему. земному: в нем будут исправлены все земные социальные несправедли­вости, в нем все социально-обездоленные — «нищие, труждающиеся и обре­мененные», — получат «успокоение», будут наслаждаться теми благами, коих они были лишены раньше, в нем будет опрокинута социальная лестница, — «первые», т. е. знатные, богатые, сильные, сделаются «последними», и на­оборот.

См. ценное исследование Й. Никольского — «Мировой и социальный переворот по воззрениям раннего христианства», 1922 г.

3

Действительно, утверждение, что «таинство причащения» установил Иисус на «Тайной вечери», не выдерживает никакой критики. Прежде все­го, древнейшие новозаветные произведения — послания апостола Павла — совершенно не знают этой вечери, о ней. не говорят (23 — 32 стихи 11 гла­вы первого послания к коринфянам являются вставкой и безболезненно вы­брасываются. См. А. Древс — «Миф о христе», т. II, стр. 78-84; изд. «Красной Нови» и «Атеиста», 1924 г.).

Затем, евангельские рассказы о вечери полны непримиримых проти­воречий: у Матфея (26, 17 — 30), Марка (14, 12 — 26) и Луки (22, 15 — 39) Иисус совершает ее в день еврейского праздника пасхи, каковая падала на 14 число месяца нисана (март — апрель); у Иоанна (13-17 гл.) он справляет ее накануне пасхи, т. е. 13 числа. У первых трех евангелистов главное содержание вечери заключается в благословении и предложении Иисусом ученикам хлеба — плоти и вина — крови; у Иоанна вместо всего этого находим омовение ног апостолам. Различны, конечно, и слова беседы на ней.

Далее, самые рассказы всех евангелистов являются только мифами — сказками, и можно даже указать их первоисточники. Так, Иоанн исполь­зовал из ев. Луки спор учеников на вечери и слова им Иисуса: «я посреди вас, как служащий» (22, 24 — 27), а также его слова из притчи о верных рабах и хозяине, который, найдя последних бодрствующими, «препояшется (полотенцем), и . посадит их, и, подходя,, станет служить им» (12, 36 — 37). Прочие евангелисты свой материал позаимствовали, с одной стороны, — из ветхого завета: из истории помазания Саула (1 кн. царств., 10, 3), из 53 главы Исайи (об агнце, ведомом на заклание, который «оправдает многих, и грех их на себе понесет», ст. 11) и из описания установления ветхого завета — союза бога с людьми чрез заклание жертвы и окропление народа кровью; с другой стороны, — из митраистической религии. В последней рас­сказывалось, что бог Митра пред своею смертью или уходом на небо тоже устроил с учениками «тайную вечерю», в воспоминание о которой его по­клонники совершали особые священные трапезы — вечери с таинством причащения.

До нас дошли памятники с изображением этой «вечери» митраистов: за столом возлежат ее участники, в руках у них — причастные бокалы с ви­ном, а на столе пред ними лежат причастные хлебы, помеченные... крестами. После этого, мы можем теперь сказать и. о происхождении христиан­ского таинства причащения. Оно вылилось из раннехристианских священ­ных трапез — «вечеря любви» (aran), известных и Павлу, главным моментом коих было обрядовое вкушение вина и хлеба. В свою очередь, эти «вечери» явились результатом слияния прежних,