Друда кинулась на нее.

Серильда взмахнула мечом. Она промахнулась, но все же ее выпад заставил друду отскочить. С размаху ударившись о дверь, тварь повисла на ней, вонзив когти в дерево.

Дрожа всем телом, Серильда попятилась. Она отважилась убрать одну руку с эфеса меча и принялась шарить по стене. Она искала…

Издав вопль, друда снова бросилась в атаку.

Не к Серильде – к Злату, все еще стоящему в оцепенении. Заблудившемуся в кошмаре.

Серильда нащупала холодный металл. Отодвинула щеколду и распахнула дверь.

А потом она изо всех сил стиснула меч, замахнулась и метнула его в чудище, точно копье. Меч прорвал друде крыло и со звоном упал на пол. Тварь взвыла.

Обняв Злата одной рукой, Серильда втащила его в открытую дверь и захлопнула ее пинком. Отпустив Злата, она трясущимися руками заперла дверь изнутри. Щеколда встала на место с громким дзынь. У Серильды вырвался возглас облегчения.

– Ха! – воскликнула она, наполовину победно, наполовину растерянно. – Ну и кто из нас лучше умеет фехтовать?

Она обернулась, и ее улыбка погасла.

Злат сидел на корточках, закрыв глаза руками.

Серильда смотрела на него. Он застонал – почти всхлипнул. Это стон казался жалобным, испуганным, полным отчаяния.

Кошмары еще не отпустили его.

Резко выдохнув, Серильда опустилась на колени рядом с ним.

– Злат, – заговорила она негромко, как говорила с детьми, когда они просыпались в слезах, увидев во сне нахткраппа и адских гончих. – Я здесь, Злат. Это всего лишь кошмар. Пора просыпаться.

Он снова застонал, но через мгновение его взгляд начал проясняться. Взгляд блестящих, широко открытых глаз неуверенно сосредоточился на ней. Злат тяжело перевел дух.

– Злат. Это я. Все хорошо.

Золотисто-рыжие ресницы дрогнули несколько раз, как будто движение век стирало с глаз остатки видений.

Потом он протянул к Серильде руки и обнял ее, прижав к груди. Девушка ахнула – от неожиданности, но еще и от силы его объятия. Она ощущала шеей его судорожное дыхание.

– Серильда, – сдавленно пробормотал Злат. – Ты была… у тебя был меч. И ты могла убить Эрлкинга. Он был прямо там. Но вместо этого ты повернулась и ударила мечом меня. И лицо у тебя было такое… как будто ты меня ненавидишь. И всегда ненавидела. – Его передернуло. – Это было ужасно.

– Это было не по-настоящему. Это все друды. – Серильда уткнулась лицом в спутанные волосы у него на виске. Злат отстранился от нее – настолько, чтобы он мог обхватить ее лицо ладонями. Чтобы видеть ее. Целую. Невредимую. Всмотреться в золотые колеса в ее глазах. Смотреть на ее впалые щеки. Ее рот…

– Серильда…

Он впился в ее губы. Жадно, пылко и отчаянно. Пальцы зарылись в ее волосы. Злат вернулся к ней – и мгновенно завладел всеми ее чувствами, пылающими и безумными.

Так же мгновенно все и закончилось. Злат оторвался от нее, бормоча извинения и пытаясь отдышаться.

– Прости. Я не подумал… Я не должен был… не собирался…

Серильда схватила его за руку. Чтобы заставить замолчать. Чтобы успокоиться самой.

– Не надо, – шепнула она почти беззвучно. – Пожалуйста. Не надо.

Их обоих била дрожь. Пальцы Злата мяли парчу ее юбки. Серильда вцепилась в его окровавленную рубашку и осознала это, только когда почувствовала, что руки стали липкими.

Они смотрели друг на друга, боясь дышать. Оба были страшно испуганы. Серильда нашла в себе смелость прижаться к нему, прильнуть щекой к его щеке, и Злат, после долгого колебания, снова позволил себе обнять ее. Только гораздо нежнее.

Серильда не знала, кто из них двоих сейчас больше нуждается в утешении.

– Если бы ты только знал, сколько раз мне хотелось тебя поцеловать, – заговорила она. – Или чтобы ты поцеловал меня. Каждый день. Каждый раз, как я вижу тебя. И я знаю… я понимаю, почему между нами целая пропасть. Я понимаю, что будет, если… если он когда-нибудь узнает… но это не мешает мне хотеть.

Злат сначала не ответил. Он долго сидел, не шевелясь и сжимая Серильду в объятиях.

Пока, наконец, она не почувствовала, как его напряженные мышцы начали потихоньку расслабляться.

– Приятно знать, что я не один такой.

Серильда всхлипнула. Она и не заметила, что плачет. Напряжение битвы, короткой, но жестокой, наконец настигло ее.

Злат поцеловал ее в висок.

– Я все это время думал только о том, как тяжело мне. Смотреть на тебя… когда ты идешь к нему. Думать о тебе… – Он тяжело сглотнул. – Но мне следовало бы подумать о том, каково тебе. Серильда… – Злат снова отстранился, изучая ее. – Ужасно, что он запер тебя здесь. Правда ужасно. Но ты должна знать, что я для тебя готов на все. Я… – Он оборвал себя на полуслове, и у Серильды екнуло в груди, там, где должно было быть ее сердце. Что-то вроде надежды, что вот сейчас он скажет…

Вместо этого Злат устало застонал и взял ее за руки. Закрыв глаза, он поднес пальцы Серильды к своему лицу, прижался к ним щекой.

Он уже делал так однажды, в самую первую ночь, когда они познакомились. Это такая мелочь. Просто ласка. Просто капля нежности, украденная мальчиком, у которого отняли почти все.

От этого воспоминания Серильде захотелось снова заплакать.

И снова поцеловать его.

И рассказать ему все. О ней и Эрлкинге. О своем будущем ребенке.

Но это было бы слишком опасно. Она не знала, как Злат воспримет эту новость. Обрадуется, или испугается, или его захватит целый ураган чувств, которые трудно описать. Зато она знала, что, если она расскажет Злату, что беременна от него, он нипочем не согласится на ее план. И ни за что не станет притворяться, что его ребенок принадлежит Эрлкингу. А если Эрлкинг проведает, что Серильда открыла Злату правду… страшно даже представить, что он сделает с детьми, которых она отчаянно хотела защитить.

Поэтому она резко перевела дыхание и оглянулась на запертую дверь. И ничего не сказала.

В коридоре стояла тишина, и Серильда задумалась, уже не удалось ли ей прикончить и последнюю друду.

Снова взглянув на Злата, она будто заново увидела пятна крови на его рубашке.

– Ты ранен. – Она протянула к нему руку, но заколебалась, пальцы замерли в воздухе. – Погоди, я поищу, чем тебя перевязать.

– Со мной все будет в порядке. – Страдальческое выражение на лице Злата сменилось улыбкой. – Я быстро оправляюсь. Ты только посмотри, Серильда. У нас получилось. Мы внутри. – Со стоном он поднялся на ноги, опираясь о стену. – И раз уж мы жизнью