них постоянно. Только из-за этого приходские священники из осторожности прекращают полемику и приостанавливают наступление.

Однако они настаивают, чтобы дон Боско по крайней мере с течением времени ориентировал своих подростков на их приходы.

Но это юноши, которые и близко бы не подошли ни к одному приходу. Более того — что еще важнее и что трудно понять извне — ораторий дона Боско в первую очередь не учреждение или место сбора. Ораторий — это прежде всего сам дон Боско, его личность, его энергия, его стиль, его метод воспитания: и этого ни один приход позаимствовать не может К счастью, архиепископ решил личнопосетить ораторий. Он провел день прекрасно и от души веселился (впоследствии он скажет: "Я никогда в жизни так не смеялся"). Он причастил более чем триста подростков, потом конфирмовал их, радуясь, что их так много, и даже то, что, встав, он сильно ударил голову в митре о низкий потолок здания, не испортило ему настроения.

Согласно его решению, свидетельства о конфирмации всех юношей передаются в курию, а затем рассылаются по приходам: так ораторий практически получает статус "прихода подростков без прихода".

Проводя знаменательную аналогию, дон Боско говорил, что аббат Розмини, всемерно его поддерживавший, сравнивал его предприятие с миссиями, открывающимися в далеких землях.

Другим фронтом борьбы была для дона Боско необходимость дать отпор так называемым "священникам-патриотам", которые хотели вовлечь его подростков в политическую деятельность и борьбу за возрождение нации.

Он писал; "В 1848 году в умах царил такой разброд, что я не мог доверять даже своим помощникам по хозяйству. Поэтому всю домашнюю работу приходилось делать мне. Мне приходилось готовить, накрывать на стол, подметать пол, колоть дрова, шить рубашки, белье, полотенца и штопать их, когда они рвались. Казалось бы, пустая трата времени, однако я и здесь нашел возможность помогать подросткам жить по-христиански. Раздавая хлеб или мешая суп, я мог спокойно дать добрый совет, сказать теплое слово".

Помимо того, ему приходилось вести борьбу и с теми (а в их числе в какой-то момент были даже его друзья), кто считал, что дон Боско окончательно сошел с ума.

Постоянно переезжая со своими подростками из одного убогого помещения в другое, дон Боско с абсолютной убежденностью говорил им о просторных ораториях, церквях, домах, школах, лабораториях, тысячах подростков и многочисленных священниках, которые будут с ними.

Ребята верили ему, повторяли его слова. Однако даже у самых преданных друзей опускались руки: "Бедный дон Боско! Он так привязался к своим ребятам, что повредился в рассудке".

Весь Турин говорил о "безумном священнике". Был даже изобретен план, как поместить его в лечебницу. Ближайший друг святого, тоже священник, плача, говорил: "Бедный дон Боско, он действительно тронулся!". Дон Боско пишет: "Все старались держаться от меня подальше. Мои помощники оставили меня одного примерно с четырьмястами подростками".

Поражало одно: тем, кто замечал ему, что действительность бесконечно далека от его описаний (дома, школы, церкви и т. д.) и с раздражением спрашивал его: "Но где же все это?", он отвечал: "Я не знаю, но все это существует, потому что я это вижу".

Между тем подростки росли и вызывали все больше опасений. "Я должен признаться, — пишет дон Воско, — что привязанность и послушание моих ребят достигает немыслимых высот". Но это питало слухи о том, что дон Боско со своими подростками может с минуты на минуту начать революцию.

Конечно, это объясняется политическим климатом того времени. Но действительно, не вывел ли этот необычайный человек из тюрем под честное слово и без всякого присмотра на день отдыха более трехсот юных заключенных, и не привел ли он всех их без исключения вечером обратно? Нужно также понять, кем был для них дон Боско. Об этом достаточно хорошо свидетельствует один случай.

В июле 1846 года он начал харкать кровью и потерял сознание после страшно утомительного дня, проведенного в оратории. Он был на пороге смерти и прибег к таинству Елеосвящения. Восемь дней он находился между жизнью и смертью.

В течение этих восьми дней были ребята, которые, работая под палящем солнцем на строительных лесах, не пили ни капли воды, чтобы испросить для него у Бога исцеления. Сменяя друг друга, они молились днем и ночью в святилище Девы Марии утешительницы, после обычного двенадцатичасового рабочего дня. Некоторые пообещали читать молитвы по розарию в течение всей жизни. Некоторые — сесть на хлеб и воду на месяцы, на год, кое-кто — на всю жизнь.

Врачи говорили, что в ту субботу дон Боско должен был непременно умереть. Кровохаркание стало постоянным. Но непостижимым образом дон Воско выздоровел.

Он встретился со всеми своими юношами в капелле, слабый, без кровинки в лице. Он сказал только одно: "Вам я обязан жизнью. С этого дня я всю мою жизнь отдам вам". И весь остаток дня он провел, выслушивая их одного за другим, чтобы изменить на легкие и посильные те чрезмерные обеты, которые они принесли Богу, молясь об его исцелении.

И это была не просто романтическая, идеализированная привязанность. Это был плод жизни, посвященной "деяниям за деяниями". Описать ее невозможно. Можно только напомнить некоторые факты.

В 1847 году, когда в ораторий приходили уже сотни подростков, некоторым из них было некуда идти, потому что они были бездомными, и они поселились вместе с доном Боско и его мамой Маргаритой.

Первых гостей устроили на кухне. В конце года их будет шесть, в 1852 году — тридцать пять, в 1854 году — сто пятнадцать, в 1860 году — четыреста шестьдесят, в 1862 году — шестьсот, пока их число не достигнет максимума — восьмисот. В 1845 году дон Боско основал вечернюю школу, где каждый вечер обучалось в среднем триста подростков. В 1847 году он открыл второй ораторий. В 1850 году основал общество взаимопомощи для рабочих. В 1853 году — сапожную и пошивочную мастерскую. В 1854 году — переплетную мастерскую.

В 1856 году — столярную мастерскую.

В 1861 году — типографию.

В 1862 году — кузнечную мастерскую.

Тем временем в 1850 году был также основан пансион, где первоначально жило двенадцать студентов. В 1857 году их было уже сто двадцать один человек.

Таким образом, в 1862 году ораторий посещало шестьсот подростков, которые жили при нем, и еще шестьсот, которые приходили из дому.

Кроме шести мастерских, были воскресные и вечерние школы, две школы вокальной и инструментальной музыки. В оратории работали тридцать девять салезианцев, которые вместе с доном Боско основали новую религиозную конгрегацию.

Поскольку епархиальная духовная семинария