— Ну и долго же ты!

Глава 18

— Ну и долго же ты! — Марена с осуждением покачала головой, серебристые волосы заскользили по плечам шёлковой волной, приоткрывая упругую полную грудь. Но тут же Богиня отвлеклась и с наслаждением провела ладонью по каменному алтарю. — Как приятно что-то чувствовать! Ты не представляешь! В Изнанке всё ощущается словно сквозь толстый слой ваты.

Она походила по обрядовому залу, с интересом прощупала все колонны и стены, заглянула в каждый угол — создавалось ощущение, что Марена вышла в парк погулять. Кстати, об этом.

— Как долго ты можешь оставаться в реальном мире? — спросил я. — Может, в следующий раз мы проскользнём на улицу и ты нагуляешься вдоволь? Сходим в ресторан, прошвырнёмся по музеям или покатаемся на аттракционах?

— Смертный, ты приглашаешь меня на свидание? — Марена замерла и настороженно оглянулась через плечо, словно испуганная маленькая птичка.

Когда-нибудь, но точно не сегодня. Душевная травма Богини была ещё слишком свежа, едва ли она подпустит кого-либо к себе. Но мне скорее её просто жалко было — вечно сидеть взаперти, света солнечного не видеть, это же не жизнь, а кошмар.

— Просто хотел показать современную Российскую Империю. Со дня твоего побега, наверное, многое изменилось, — пожал я плечами. — Но если ты отказываешься, то…

— Нет! — поспешно выпалила Богиня и добавила: — Я согласна. Только твоего подношения недостаточно, чтобы я смогла отойти от Храма хотя бы на сотню метров. В следующий раз принеси более высокий уровень. Гм, а где монстр? — она покрутилась и, ничего не найдя, удивилась: — Как ты меня вообще вызвал?

Я кратко описал ей концепцию зелёнки и задал вопрос, который меня тревожил с первого дня в этом мире:

— Как отвязаться от Перуна? Мне требуется время на личное развитие и охоту за монстрами, я не хочу постоянно отвлекаться на его подосланцев. Конечно, по большей части все они обосранцы, но время всё-таки отнимают, — я задумался и продолжил: — Да и вообще-то довольно странно, что верхновный Бог Старшего Пантеона до сих пор не прихлопнул жалкого человечишку, как муху.

— Ах да, как я могла забыть! — всплеснула руками Марена. — Не беспокойся, напрямую он вмешаться не сможет из-за Божественного Соглашения. На заре человечества Боги едва не устроили хаос. Каждый тянул одеяло на себя: сплошные интриги, убийства, развязанные войны… В общем, когда всё достигло критической точки, было решено заключить Соглашение о невмешательстве. С той поры Боги больше не имели права оказывать прямое влияние — только благословлять, направлять, одаривать. Поэтому Перун вынужден действовать руками людей.

— То есть ты меня благословишь и я стану в несколько раза сильнее?

— Нет, тебе будет везти в той области жизни, за которую я отвечаю… То есть отвечала, когда была в Пантеоне. Всё, что связано со смертью, — она задумчиво подняла глаза к потолку. — Возможно, ты найдёшь клад на кладбище. Или на твоих недругов нападёт смертельная болезнь. Или выживешь в ужасной катастрофе. А может, тебе и не будет везти, потому что… — она обличающе наставила на меня указательный палец. — Потому что ты ничего мне не принёс!

— А подношения мало? — я даже растерялся.

— Для Богов, которые не прячутся в Изнанке, — конечно! Тебе ни на что не намекнуло, когда я говорила, что живу на буханке хлеба полгода⁈ А то, что я хожу в чём мать родила? — она сложила руки на груди, обиженно надулась и отвернулась. — Мужчины! Вам всё нужно говорить?

— Желательно словами через рот, — кивнул я и мысленно закатил глаза. Женщины! Зачем намекать, если можно сказать прямо? Я начал расстёгивать рубашку. Богиня заметила это и шарахнулась в сторону. Я поднял руки и спокойным тоном, словно пытался успокоить норовистую лошадку, произнёс: — Просто хочу отдать тебе рубашку. Чтобы до следующего подношения ты не ходила голой. Прости, я не знал, что ты можешь забрать с собой что-то в Изнанку прямо с алтаря. А сбегать за новой одеждой я не успею, ты становишься прозрачной.

— Так быстро! — расстроилась она, только сейчас обратив внимание, что стремительно исчезает.

Оставшись в футболке, я снял рубашку и протянул её Марене. Богиня поспешно оделась и застегнулась на все пуговицы, под самое горло. Выглядела она премило и очень… по-домашнему? Она осмотрела себя со всех сторон, довольно улыбнулась, но тут же состроила грозный вид и, выпрямившись, сказала:

— Благословляю! Но в следующий раз, смертный, такое не прокатит!

Грозный воробушек. Я помахал ей на прощание, и она растворилась в воздухе. Посещение Храма в целом заняло не больше часа, поэтому оставшееся до боя время я изучал бойцов Московской Арены. Всего сто двадцать четыре номера, однако проходимость была очень большой — нередко гладиаторы погибали и их заменяли новенькие. Некоторые бойцы специализировались на магических драках, но другие предпочитали использовать в качестве оружия своё тело. Бои на Арене было запрещено снимать, информацию о способностях гладиаторов тщательно подчищали. Фактически заранее проработать стратегию поединка с тем или иным бойцом было невозможно.

Хитро. Карлик знает своё дело — человеку с улицы на Арену сунуться очень тяжело.

В одиннадцать часов, как и договаривались, я был у него в кабинете. Он был в очень хорошем настроении, мурлыкал под нос какую-то мелодию и перебирал ворох вещей.

— Как тебе такое? — поинтересовался карлик, протягивая мне золотые шорты в облипочку и короткий металлический нагрудник, сделанный в форме здоровенных накаченных мужских сисек. Увидев моё лицо, он кивнул: — Да, ты прав, это уже как-то чересчур. А вот это? — он вытянул из кучи одежды белый греческий хитон и кожаные сандалии. — Вернуться к истокам, а? Тоже нет? Мальчик, да тебе не угодишь. Мне нужно что-то интересное, впечатляющее, чтобы тебя надолго запомнили…

— И ещё дольше высмеивали? — ухмыльнулся я. — Нет уж, дайте мне стандартную униформу, без выпендрёжа. Поверьте, моё выступление будут обсуждать не один день.

— Да если бы ты знал, как сложно работать… — карлик обречённо махнул рукой. — Молодёжь! Ничего не знают и знать не хотят! Ладно, держи. Это тебя, надеюсь, устроит⁈

— Устроит, — кивнул я, забирая у него из рук чёрные футболку и штаны.

Когда я переоделся, карлик отвёл меня в подвальное помещение под Ареной. Сверху доносились громогласные выкрики ведущего: «Номер двадцать три против номера сорок один! Огромная разница, но сыграет ли она свою роль⁈ Никто не знает! А вы, дорогие зрители, уже сделали свои ставки?» Время от времени повторялся анонс моего боя: «Впервые, впервые, впервые! Московская Арена станет первой в истории, на которую выйдет настоящий аристократ! Не пропустите! Сегодня ровно в полночь!»

— И тебе даже не интересно, с кем ты будешь драться? — спросил с любопытством карлик.

— А вы мне расскажете, чем он знаменит? — хмыкнул я и, когда он покачал головой, продолжил: — Ну а какой мне прок с его номера? Вы хорошо храните тайны своих бойцов. Журналисты дают их приёмам громкие названия вроде Смертельного Метеорита, но нет ни одного намёка, что бы это могло значить.

— Конкуренция между Аренами, — объяснил карлик. — Ты можешь быть шпионом от конкурентов. А на соревнованиях Арен разыгрываются о-о-о-очень ценные призы. Так что мне выгоднее поиметь с тебя одноразовую прибыль и слить в утиль, чем рискнуть и подставить своих гладиаторов. К тому же о тебе ходит много слухов…

— Разумно.

Ровно в полночь на Арене заиграла торжественная музыка и карлик посеменил к лифту:

— Твой выход, Ломоносов.

Лифт поднял нас на Арену, и, когда я вышел в центр песчаной площадки, трибуны взвыли, выкрикивая мою фамилию. Сквозь невнятные вопли были слышны пожелания смерти — видимо, статья про бедных девочек Леру и Веру добавила мне «поклонников». Пока зрители бесновались, я обдумывал, как построить поединок. Потянуть время и покрасоваться? Нет, глупо и опасно. Это тело плохо тренировано, использовать магический доспех я не смогу, так что один удар может отправить меня в Изнанку, на окончательную реинкарнацию. А за такую тупость я обязательно перерожусь в камень.

— С правой стороны Арены самый смелый из аристократов, который рискнул сойтись в честной схватке со старейшим и опытнейшим номером нашего клуба! Марк Ломоносов! — трибуны зааплодировали. — С левой же стороны… — на этих словах напротив меня из-под земли поднялся лифт и из него вышел мужик лет тридцати с тонкой чёрной косой посреди лысой головы. — Номер пятьдесят шесть!

Звуковая волна страшной силы прокатилась по всей Арене. Пятьдесят