Содержанием новой силовой политики Севера стал отказ от поиска компромиссов с США, курс на конфронтацию с Вашингтоном и, особенно, с Сеулом в целях укрепления позиций в противостоянии с оппонентами и внутренней консолидации, а также реставрация кимирсеновских порядков и борьба с отклонениями от социализма. Консервативную “контрреволюцию” подхлестнуло и нескрываемое злорадство противников, которые после болезни “полководца” (предположительно инсульта или диабетического криза в августе 2008 г.), по сути, открыто начали готовиться к падению режима. Это оказало психологическое воздействие на северокорейских лидеров, заставив их отказаться от проявлений доброй воли и уступок. Позднее свою роль сыграл и ливийский урок, воспринятый в КНДР как пример вероломства Запада и сильнейший аргумент в пользу абсурдности добровольного разоружения.

Однако худшее было впереди. В 2010 г. холодная война чуть не сорвалась в горячую. В марте 2010 г. в спорных водах Желтого моря был затоплен южнокорейский корвет “Чхонан”. Сеул на основе проведенного вместе с союзниками расследования обвинил в этом КНДР. Заметим, что группа российских специалистов, принявшая участие в экспертизе по просьбе Ли Мён-бака, не смогла поддержать этот вывод, а Китай и вовсе проигнорировал аргументы международной комиссии.

Случай, конечно, трагический, но, к сожалению, не единичный из-за давнего территориального спора в Желтом море. Разграничительная линия (NLL)[67], проведенная после войны США и РК в одностороннем порядке, не согласована с КНДР и не признается ею. Перестрелки и конфликты тут происходят постоянно: всего за полгода до гибели “Чхонана” южнокорейские военные обстреляли северокорейский корабль, который, по их официальному сообщению, “удалился, объятый пламенем” (скорее всего, тоже не обошлось без жертв).

Однако именно инцидент с “Чхонаном” был использован для того, чтобы оказать беспрецедентное давление на Север. Похоже, что в Вашингтоне и Сеуле поверили в собственные оценки, свидетельствовавшие, что Пхеньян вот-вот падет, и нужен лишь толчок в виде внешнего давления плюс лишение КНДР поддержки Китая. Пекину в связи с отказом от осуждения Северной Кореи в этом эпизоде Соединенные Штаты прямо угрожали последствиями, в том числе в плане наращивания своего военного присутствия вблизи китайских границ. На Китай это произвело прямо противоположное действие – он подчеркнуто усилил поддержку соседа, демонстрацией чего являются три визита Ким Чен-ира в Китай на протяжении двух лет.

Пхеньян использовал конфронтацию для закручивания гаек, мобилизации перед лицом военной угрозы, которая вдруг стала зримой. “Беснования марионеток” доказывали правоту линии сонгун – армия превыше всего – и давали дополнительную легитимность власти. Северокорейцы не только не стали вести себя тише, а наоборот, начали наращивать давление на противников, уже вовсе не стесняясь в средствах.

Кульминацией стал артобстрел пограничного острова Ёнпхёндо в ноябре 2010 г. – первый подобный инцидент в послевоенное время, повлекший человеческие жертвы. Поведение северян не может быть оправдано, хотя они и ссылаются на то, что их спровоцировали южане, не нашедшие, несмотря на предостережения, лучшего места для артиллерийских учений. Южнокорейцы решили продемонстрировать военную мощь, заговорили о готовности к “беспощадному ответу”, начались почти ежедневные маневры совместно с американцами.

В декабре 2010 г. размах учений к югу от демилитаризованной зоны заставил пхеньянское руководство воспринимать происходящее как реальную подготовку к вторжению. Северокорейцы воздержались от эскалации в ответ на очередные явно провокационные учения, что привело сеульских стратегов к ложному заключению о том, что те, мол, испугались, что наконец-то на непокорный Север найдена управа. Такое заблуждение весьма опасно и может еще привести к непредсказуемым последствиям.

Тем не менее в начале 2011 г. ситуация несколько стабилизировалась. Осознав, что конец света в Северной Корее в очередной раз откладывается, американцы и южнокорейцы (в чем-то под давлением первых) стали искать возможность, не теряя лица, все же пойти навстречу Пхеньяну. В США задумались о пересмотре политики стратегического терпения (отказ от диалога и санкции), заговорили о необходимости возврата к прямому обсуждению ядерной проблемы. Символический жест – возобновление продовольственной помощи. В Южной Корее вынуждены искать возможность, не отступая от принципиальных требований к Северу (извинения за прошлогодние вооруженные акции, безусловная денуклеаризация, что выглядит абсолютно нереальным), все же отказаться от полного неприятия инициатив Севера.

Однако в декабре 2011 г. скончался Ким Чен-ир, и ситуация на полуострове вновь вступила в полосу неопределенности.

Военная тревога 2013 года на Корейском полуострове[68]

События 2012–2013 гг. на Корейском полуострове вызвали серьезную тревогу. После смерти Ким Чен-ира в 2011 г. и прихода к власти его, по мнению Запада, неопытного сына Ким Чен-ына усилилось давление на Пхеньян со стороны США и Южной Кореи, которые, возможно, просчитывали варианты падения режима в КНДР. Это вызвало резкую реакцию со стороны нового руководства КНДР, также решавшего задачи укрепления своей власти и ликвидации самих признаков оппозиции.

В 2013 г., ознаменовавшемся сменой руководства в странах Северо-Восточной Азии, включая Республику Корея (РК), Корейский полуостров вновь подтвердил свой статус одного из наиболее взрывоопасных и нестабильных районов мира. Начало года было отмечено небывалым за последние десятилетия по своим параметрам военно-политическим кризисом. В конце года КНДР вновь привлекла к себе пристальное мировое внимание, но на этот раз внутренними драматическими событиями. По решению специального военного трибунала Министерства государственной безопасности по обвинению в подготовке государственного переворота в целях свержения национального лидера Ким Чен-ына, 12 декабря 2013 г. был казнен считавшийся вторым лицом в руководстве государства и даже негласным регентом вождя муж его тети Чан Сон-тхэк. В заинтересованных государствах вновь активно заговорили о политической нестабильности в Северной Корее и ее возможных непредсказуемых акциях, что тут же было использовано для увеличения американского воинского контингента в Южной Корее.

Если быть максимально лаконичными, то необходимо подчеркнуть: первопричиной и этого, и предшествовавшего кризисов является неурегулированность итогов корейской войны 1950–1953 гг.

Ненормальность такого состояния очевидна. Пхеньян многократно, но безуспешно предлагал нормализацию межгосударственных отношений и замену Соглашения о перемирии фундаментальным документом, регулирующим систему прочного мира на полуострове. Вашингтон упорно отказывался от этого. С точки зрения Пхеньяна США и их союзники тем самым на практике демонстрируют свои, как их называют в Северной Корее, “враждебные намерения”. Руководство КНДР тем самым получает подтверждение, что в планы Вашингтона входит не мирное сосуществование с КНДР, а ее ликвидация – смена режима.

Ракетно-ядерные испытания КНДР на рубеже 2012 и 2013 г. в значительной мере стали ответом Пхеньяна на нежелание Вашингтона вести конструктивный диалог. Напомним, что после того, как КНДР в апреле 2009 г. заявила о выходе из шестисторонних переговоров, пять оставшихся участников – США, КНР, Южная Корея, Россия и Япония – объявили своим приоритетом намерение убедить Пхеньян вернуться в “шестерку”. И вот,