Шрифт:
Закладка:
И прозвучало это жестко.
Что ж, спорить я не стала, да и не только я.
Я сделала еще шаг, прислушиваясь к Силе. И та, почти разрушив дрему, уже сама потянулась ко мне. Раздался тихий звон, словно смех. И под моими ногами вспыхнули ярко-зеленые пятна. От них во все стороны поползли нити, тоже зеленые и яркие. Нити переплетались друг с другом, складываясь в удивительный по красоте и сложности рисунок.
Цветок.
Или нет? Солнце? Или солнце раскрывается из цветка?
Много солнц и цветов? Весь мир, что проявляется в камне вот так.
– Надо же… – раздалось за спиной. – Я о таком только слышал.
– От деда? – хмыкнул Эдди.
– Он говорил, что его привел в это место один из тех, в ком текла кровь Первых. Странно звучит, согласен. Но… как есть.
Как есть.
Это… не небо и не солнце. Это мир, вырезанный во всех подробностях. Карта, только древняя весьма. Но я узнаю.
И берег.
И море.
И нити рек, что пролегли по призрачным долинам.
Я присела на корточки и коснулась камня. Теплый. И стены тоже теплые, что тоже странно. Откуда тепло в подземелье? Или… Помню, переехал к нам один шахтер, который решил, будто ковбоем быть проще. Так все, подвыпивши, принимался рассказывать про забои, про то, что там жарень страшная, потому как почти до самого пекла они доходят. Вот черти снизу и палят, значит, напоминая о бренности бытия.
А тут тоже черти?
Хотя… откуда им взяться?
– Кровь Первых? – Молли крутила головой и явно пришла в себя. – Любопытно. Это как-то связано с… нашим проектом?
– Нет, – ответил Чарльз. – К вашему проекту это отношения не имеет.
– Но если в ней… – взгляд Молли остановился на мне, – действительно эта самая кровь, то исключительно теоретически она может пересечь пустыню?
Ага. И проникнуть мертвяков духом патриотизма и любви к родине?
– Нет, – сказала я, поднимаясь.
Сила пела.
Сила бродила. Сила очнулась окончательно и теперь желала обнять меня. Ее было так много, этой Силы, что пальцы мои вспыхнули. И я подняла руки, глядя на то, как с кончиков их поднимается пламя. А следом за пальцами вспыхнули и ладони.
– Возьми себя под контроль! – взвизгнула Молли.
Легко сказать. Будто я не пытаюсь. Но Сила… она ведь подобна морю. И мне не справиться с нею. А значит, я сгорю.
– Спокойно. – Чарльз встал сзади и обнял меня. И ведь не боится. Эдди и тот застыл, не решаясь двинуться. – Ты, главное, не нервничай. Она не причинит вреда. Тебе.
– А тебе?
– И мне. Мы ведь не чужие, помнишь? А брак на крови – это не только клятва.
– Брак на крови? – влезла Молли.
– Помолчи. – К счастью, Эдди точно знал, когда следует заткнуться. Ну или заткнуть кого-нибудь, кто раздражает. Раздражение мое вырвалось столбом белого пламени, который ушел куда-то в потолок, расплескавшись по камню. И стек в чаши, что торчали из стен. Пламя в чашах обжилось, свило гнезда, добавив пещере света.
Да, так хорошо.
– Закрой глаза, – произнес Чарльз на самое ухо. – Не мешай ей знакомиться с тобой.
– Она живая.
– Я слышу.
– Ее здесь оставили.
– Возможно.
– Точно оставили. – Я теперь слышала Силу куда яснее. И ее тоску, и печаль, и готовность ждать. Кого? Кого-нибудь, кто придет, чтобы забрать ее.
Я?
Я слишком маленькая. А силы так много. Меня не хватит! Я… мне жаль, но…
– Все хорошо. – Голос Чарльза не позволил сорваться в панику. – Дыши. И позволь ей самой.
Она… она пробиралась внутрь. Она знала что-то, чего не знала я, но она пробиралась внутрь, чтобы стать частью меня. И меняла!
Я чувствовала перемены.
Я…
Вспыхнули плечи.
И волосы.
И сама я стала пламенем прежде, чем успела понять, что происходит.
А потом, так и не поняв, отключилась.
Вот же… хрень.
Глава 14
Про женитьбу и понимание момента
Когда Милисента превратилась в живое пламя, Чарльз подумал, что это будет на редкость дурацкая смерть. Почти такая же нелепая, как и сам этот брак.
Пламя взметнулось.
Пламя обняло его.
Пламя обдало жаром, проплавив, казалось, до самых костей. И зашипела, испаряясь, влага с ботинок, запахло паленым волосом, а потом все вдруг исчезло. Только Милисента обмякла. Если бы Чарльз не держал ее, точно не успел бы подхватить.
А он успел.
И застыл, чувствуя себя на редкость глупо.
– О таком мне дед не рассказывал, – заметил Странник, разрывая несколько затянувшуюся паузу. – Наверное, это что-нибудь да значит.
– Наверное. – Говорить получалось плохо. Губы склеились, и Чарльз с трудом разлеплял их. Во рту пересохло, в горле тоже, он чувствовал себя так, будто месяц по пустыне бродил. – Воды…
– Держи. – Странник протянул флягу. – Извини.
И сам приложил к губам. Такой вкусной воды Чарльзу еще не доводилось пить. Он пил и пил, пока фляга не опустела, а потом долго еще не мог оторваться, норовя языком собрать с горлышка все, до последней капли.
– Надо ее положить. – Странник глядел с жалостью. – Давай помогу.
– Я сам. – Сила была.
В этом и проблема, пожалуй, что Чарльз еще никогда не чувствовал себя настолько наполненным, даже переполненным Силой. И потому-то тело плохо слушалось. Но Милисенту он не отдаст.
Это его жена. Нечего тут всяким подозрительным романтикам от подземелья руки тянуть. С Чарльза и некроманта хватит.
– Какого некроманта? – влезла Молли.
Он что, вслух говорил?
– Вслух. Так случается. Последствия энергетической контузии, – весьма охотно пояснила Молли. – Идем, там есть какие-то матрасы, правда вид у них…
– Они чистые, – возмутился Странник. – Да и сами понимаете, у нас тут не пансион.
Плевать.
Главное, что есть. Чистые. Сухие. Думать получалось урывками. Но Чарльз дошел до угла, в котором были свалены мешки, набитые соломой. Нашлась и скатка с одеялом.
– На вот. – Громобой стянул плащ. – Он теплый. И чистый. Согреет. А то ишь, взбледнула вся.
В полумраке лицо Милисенты и вправду казалось бледным до зелени. Но она дышала. И глаза под веками двигались быстро, словно она видела или следила за чем-то.
– Шок, скорее всего. – Молли взяла ее за руку. – Пульс учащен, но сердце бьется ровно.
Она провела ладонью над Милисентой.
– Жизненные показатели тоже в норме. Так что очнется ваша… жена.
Последнее было сказано с немалой насмешкой.
– Что веселого?
– Да, пожалуй… все
