132

СЕКС

И вновь напрашивается вопрос: нет ли здесь инверсии спроса и предложения, социальной потребности и производственной необходимости? Если реклама продает вещь как объект желания (просто переводя материальную необходимость в ходовую символическую форму), то женщина торгует своей сексуальной и репродуктивной функцией для того, чтобы занять приемлемое место в малогуманной мужской вселенной (приходится терпеть и секс, и мужчину, как учит какой-нибудь Glamour). В самом тривиальном виде здесь осуществляется обмен секса на шопинг, полового органа -на кредитную карту. Соразмерно платежеспособности самца регулируется и качество сексуальной услуги. Эта ситуация полностью устраивает и мужчину, ведь конструирование институций, позволяющих получать физическое удовлетворение отдельно от психологических затрат, заняло несколько тысячелетий человеческой истории.

В одной ироничной короткометражке Жана-Люка Годара - эпизод «Предвидение» в фильме-сборнике «Древнейшая профессия в мире» (Le plus vieux metier du monde, 1967) - эта расщепленность сексуального была спроецирована в фантастическое будущее, где герой, заказывая проститутку, получает двух, но с первой можно только лишь говорить и нельзя заниматься сексом, со второй - наоборот. В финале герою объясняют, что факту этого разделения было посвящено доброе столетие борьбы женщин за свои права.

Итак, sexus сегодня - это не взаимодействие полов (тем паче, что сексуальная жизнь может осуществляться и внутри одного пола), это фатальное разделение лишь в теории целого явления на производство и потребление, куплю и продажу, слово и изображение, реальность и фантазию... Результатом этой дихотомии (в зависимости от точки зрения) могут быть пансексуализм или асексуализм. В первом случае на сексуаль-

133

ную почву помещается любого рода человеческое отношение, и классический психоанализ Зигмунда Фрейда предоставляет для этого весомую научную базу. Однако если все белое, то оно уже не осознается как белое - нет контраста, нет границы, нет полутонов. И потому именно пансексуализм может привести к нигилизму в духе Жака Лакана с его скандальными заявлениями о несуществовании сексуальных отношений, женщины, любви. Впрочем, эти лаканизмы правильно рассматривать в общем для этого автора контексте, как и, например, знаменитое «нет космоса и нет никаких космонавтов». Ключом к последней сентенции является понимание того, что «космос» (сравнительно с античным или средневековым мировосприятием) - это действительно точка зрения, а не астрономический факт. Схожим образом и секс - это точка зрения, а женщина - это не биологический факт.

Проводя все то же теоретическое разделение, можно сказать, что секс бесспорно существует как физиологическое явление, но тогда следует быть последовательными и в отношении «сексуальных отношений» пауков, клопов, клещей. Если же принимать за секс все варианты добротно перечисляемых «Википедией» социальных стратегий, то собственно физиология перестает играть тут решающую роль и превращается зачастую в одно лишь алиби политической или маркетинговой рациональности (например, именно для эффективности деловых отношений женщину-коллегу следует считать привлекательной и отпускать ей комплименты; с той же целью рекламист создает миф о сексуальной притягательности товара, попросту переводя язык экономической необходимости на язык обывателя). В этом смысле секса поис-тине не существует, есть лишь холодный карьерный интерес или точный бизнес-расчет. При этом, будь сейчас в моде непорочное зачатие и святой дух, рекламист эксплуатировал бы

134

СЕКС

Библию, товары «прикидывались» бы святыми реликвиями, а современные модницы массово делали бы операции по восстановлению девственности.

Секс существует повсеместно и нигде. Приобретая наличность и визуальную резкость, он теряет символическое значение и поддержку фантазии, превращаясь тем самым в пошлятину, мерзость, от которой мы сразу отводим взгляд. Не случайно многие, занимаясь сексом, закрывают глаза или гасят свет. А в некоторых случаях секс вообще заменяется повествовательной конструкцией. Так, по версии Сла-воя Жижека (в «Киногиде извращенца»), женщины обычно еще до и во время занятия сексом мысленно строят нарратив для будущей беседы с подругой. И проектируемая для себя или другого история «Как это все было» становится своего рода «прибавочным удовольствием», а возможно, и вообще единственным основанием для происходящего сексуального акта. Поистине, если мужчины любят глазами, то женщины -ушами. И это фактор для еще одной разделенности внутри континуума сексуальных отношений. Впрочем, разделение это не строгое, хвастливость мужчин не менее очевидна, а визуальная фиксация женщин тоже не может сбрасываться со счетов. Поэтому снова констатирую, что секс не относится к области межполовых отношений, а создает некую универсальную сферу с фундаментальной расщепленностью на то-пос фантазии и топос реальности, план изображения и звука, рациональности и чувства.

В этом пространстве можно осуществлять сексуальные отношения не только с противоположным полом, но и с гаджетом, куклой, картинкой из журнала, фантомом. Может существовать и полностью виртуальный сексуальный обмен, происходящий вне физического контакта. Ведь секс потребляется еще незрелым ребенком вместе с играми в Барби и

135

Кена, вместе, например, с игрушками тамагочи от компании Bandai (два экземпляра этого изделия в новой версии осуществляют «электронный коитус» через инфракрасный порт; непосредственно соитию предшествует длительный этап ухаживания и проявления симпатий). Для ребенка подобные репрезентации секса и являются настоящей первосценой: получая мир взрослых уродств в детской игрушке, он усваивает и соответствующую стратегию сексуальных отношений. Точнее сказать, он получает стереотип оптимального потребления, купли/продажи, рационального расчета под маркой сексуального обмена.

Удивительно поэтому то, что, покупая тело другого, мы еще иногда и получаем (ненужный?) бонус в виде его души, экзистенции, личности. Часто сама эта личность необходима нам именно как прибавочная символическая стоимость, повышающая ставки в сексуальном обмене. Редко этот экзистенциальный бонус востребуется нами сам по себе, и тогда уже речь нужно вести, наверное, о любви, а не о сексе.

136

РАБОТА

Как-то незаметно подошла к концу целая эпоха человека трудящегося. Еще пару десятков лет назад информация о профессии и месте работы была визитной карточкой всякого знакомства. Даже за вычетом помещавшей человека труда на самую вершину социальной системы ценностей, идеологической риторики работа и производственные отношения составляли реальный каркас структуры общественных связей. С первых полос газет на советского обывателя смотрели радостные лица передовиков производства. Кино, театр, литература всерьез разрабатывали жанр производственной драмы. Сводки новостей начинались бодрыми рапортами о повышении темпов трудовой деятельности. Но еще более важно, что само повседневное время отмерялось плановыми пятилетками, рабочими неделями, трудовыми восьмичасов-ками, и даже свободные от этой разнарядки праздники мыслились именно как заслуженная и урочная награда за эффективный труд.

Конечно, еще в 70-е годы в недрах этого кипучего котла трудовой энергии (или, лучше сказать, на дне, в осадке этой бурной деятельности) формировался и разрастался активный потребительский сектор. Особенно заметно это