Приглушённый смех и приветственные возгласы доносились из зала, привлекая моё внимание. Чествование было хорошим временем. Танцы. Празднование. Семья. Вот на что это похоже. Семья.

Я посмотрела на Мишу. Он тоже смотрел в зал, и мне стало любопытно, думает ли он про Алину.

— Алина на Чествовании?

— Да, — ответил он, и я поняла, что это тупой вопрос.

Каждый Страж, у которого нет ребёнка, за которым надо присматривать, будет на Чествование.

Ему тоже следует быть там. А не тут со мной, ошиваясь в темноте, пока я говорю с призраками.

Грызя ноготь на большом пальце, я обернулась к нему.

— Почему бы тебе не пойти и не посмотреть, как там дела? После того, как я помогу призрачному парню двигаться дальше, я присоединюсь к тебе.

Лицо Миши было в тени.

— Почему я должен хотеть пойти туда без тебя?

— Потому что это лучше, чем торчать тут со мной, пока я разговариваю с призраками.

— Я лучше останусь с тобой, даже несмотря на всю эту призрачную фигню.

Мои губы дёрнулись.

— Ты лжёшь.

— Никогда, — ответил он. — Кроме того, я не могу оставить тебя одну, пока ты говоришь с призраком. Если кто-то выйдет и увидит тебя, то подумает…

— Что я тронулась? — вставила я.

— Я не это хотел сказать. Я собирался сказать, они посчитают это странным и станут задавать вопросы.

Повернувшись к призрачному чуваку, я увидела, что он всё ещё стоит у изгороди. Я подошла к нему, стараясь держаться ближе к изгороди. Призрак, казалось, не слышал моего приближения и, подойдя ближе, я увидела его рубашку сине-золотого цвета как у альпинистов. А ещё я увидела, что с ним что-то не в порядке.

Спина его рубашки была порвана и окрашена в тёмный цвет. Сердце у меня слегка подпрыгнуло, как всегда, когда я оказывалась вблизи призрака или духа, независимо от того, сколько раз я их видела.

Я прочистила горло.

— Привет.

Призрак рассеялся как дым на ветру. У меня от удивления приоткрылся рот.

— Как грубо.

Миг спустя, он снова появился, на этот раз лицом ко мне. Сначала появились голова и плечи, а затем и всё остальное, но его тело ниже талии было прозрачным.

— Святое дерьмо, — ахнула я, мои глаза широко распахнулись, когда я лучше разглядела человека.

Я услышала, как Миша остановился в нескольких шагах позади меня.

Призрак был юным, возможно, лет двадцати пяти, и его лицо было лишено красок. Но не это перевернуло мой желудок в приступе тошноты. Передняя часть его рубашки была разодрана, как и его плоть, а живот разорван на полосы.

Я сделала шаг назад. Я не смогла всё это разглядеть с крыши. Похоже, я ошиблась насчёт автомобильной аварии.

— Ты видишь меня? — спросил призрак, бросаясь ко мне… а потом сквозь меня.

Ледяной ветер пронёсся сквозь меня, отбрасывая пряди волос с лица. Я вздрогнула и с трудом сглотнула, ненавидя прокатившую дрожь во мне.

— Он… Он только что прошёл через тебя? — Миша побледнел.

— К сожалению, — я обернулась и увидели, что призрак смотрит на себя сверху вниз. — Эй, не делай так больше.

— Прости. Я не хотел. Я не понимаю, как такое возможно, — паника закралась в голос мужчины, когда он вновь шагнул мне навстречу, но потом остановился. — Ты можешь видеть и говорить со мной?

— Могу, — я взглянула вниз и увидела, что его ноги сделались твердыми. — Как тебя зовут?

— Вейн… Вейн Коэн. Ты поможешь мне? Кажется, я заблудился.

Боже.

Посмотрев на юг, я снова начала покусывать ноготь. Он должен знать, что мёртв.

— Я помогу тебе, Вейн, и подскажу, как тебе вернуться домой, но это не тот дом, о котором ты думаешь.

Вейн нахмурил свои темные брови.

— Я ничего не понимаю. Мне нужно домой…

— Ты знаешь, что ты мёртв? — спросила я.

С этим вопросом нельзя было затягивать.

Миша за моей спиной издал сдавленный звук.

— Ничего себе. Поразительный способ быть доброй.

Я проигнорировала его.

— Ты… Ты видел себя?

— Да, но… — он приложил два пальца к шее и опустил ошарашенный взгляд на своё тело. — Я… Я не могу быть мертвым. Я возвращался домой, а потом… — он опустил руку, всё ещё таращась на свою изуродованную грудь. — Я собирался заказать пиццу, с мясом и хрустящей корочкой.

Когда люди умирали, они, как правило, беспокоились о самых глупых вещах, вместо того, чтобы заняться более важными делами.

— Я… Я действительно умер?

— Ты определённо мёртв, — подтвердила я.

— Я не могу поверить в то, что мёртв, — прошептал он.

— Мне жаль, — и это было так, хотя я видела его впервые. Смерть редко кто с легкостью принимал: — Что с тобой случилось, Вейн?

— Я не… Моя машина сломалась. Спустило колесо, — он повернулся к Мише. — Он тоже меня видит?

— Нет, он тебя не видит.

— Он смотрит на меня? — пробормотал Миша. — Пожалуйста, скажи мне, что он не смотрит на меня.

Вейн склонил голову.

— Он смотрит и слышит тебя, — сказала я, бросив на Мишу мрачный взгляд, который кричал «заткнись». — Вейн, что случилось с твоей спущенной шиной? Не по это причине у тебя такая… грудь.

— Боже, — пробормотал Миша. — Как выглядит его грудь?

Вейн уставился на Мишу, медленно качая головой в замешательстве.

— Я менял колесо, и пришло оно… Оно появилось из ниоткуда.

— Кто оно? — спросила я. — Горный лев?

— Ты серьёзно? — воскликнул Миша.

— Здесь есть горные львы, — я вновь сосредоточилась на Вейне. — Так вот что с тобой случилось? Или, может быть, это был медведь?

— Насколько плохо он выглядит? — спросил Миша, скривив губы.

Я не собиралась отвечать на этот вопрос в присутствии бедного Вейна, но это выглядело плохо, очень плохо, и хотя Вейн уже должен был это знать, я действительно не хотела говорить ему это. Вроде тех плохих новостей, которые наверняка будут сниться мне в кошмарах.

Бывали такие времена, особенно после того как я видела нечто подобное, когда я знала, что Миша или Джада спросят, почему я просто не игнорирую мёртвых. Казалось, что это было бы легче сделать, но это не спасло бы меня от такой созерцания такой навязчивой, ужасной смерти. Бывали даже моменты, когда я задавала себе этот вопрос, особенно после того, как увидела ту маленькую девочку.

Но я не могла игнорировать этих людей.

Я всегда… всегда была готова помочь призракам и духам. За эти годы я по-настоящему научилась общаться с ними. Как бы банально это ни звучало, возможность помочь им была… была чем-то особенным. И вряд