— Если плохо меня зашьёшь, то так и буду называть. А Паганини не играл на духовых инструментах, это был скрипач и композитор.

— А сейчас ложись, композитор!.. И больше старайся не разговаривать и не шевелить своим лицом.

— Это как?

— Мимические мускулы не напрягай! Просто лежи и не дыши!

— Совсем не дышать я не смогу.

— Ладно… Это я образно так выразился. Просто не шевелись. Постарайся Толя! — последнюю фразу Вадим уже сказал без шуток. — Иначе у меня не получится хорошо зашить.

Дальше всё пошло очень даже серьёзно. Доктор принёс при помощи кухонной прихватки блестящую ёмкость со своими прокипячёнными инструментами и поставил рядом с улёгшимся на столе другом.

— Инга! Я сейчас руки помою. Потом польёшь мне спиртом. А сама готовься ассистировать мне.

— Без проблем!

Уж к этому я всегда готов. Как пионер… Кровь меня давно не пугает. А раны я видел и похлеще, чем простой порез бритвой.

Правда, вот так ассистировать ветеринару, во время пластической операции на лице человека, мне ещё не приходилось никогда…

Операция проходила практически в полной тишине. Доктор иногда подавал мне чёткие команды. Я чётко их выполнял. Звякали об эмалированную кювету отработанные инструменты. Туда же летели окровавленные салфетки.

На характерном носу у музыканта появилось два шва. Столько же украсили опухшую правую бровь. Края раны вроде бы стянулись ровно. Вот, что значит, когда рана нанесена тонким лезвием.

От разбитого стекла раны были бы более значительными. А уж когда в лицо бьют разбитой бутылкой… Я уже видел такое недавно… Но, надеюсь, что не скоро ещё увижу снова. Тем гопникам из Шуи я уже отомстил за Сашку и за Ингу… А найти нового злодея с рожей, порезанной разбитой бутылкой, когда ещё удастся…

Минут через десять, а может и пятнадцать, всё было закончено. Вадим раздавал послеоперационные инструкции:

— Пока не заживет, придётся тебе не умываться. Мочить рану не рекомендую. Швы могут загноиться… И ещё. Станет заживать, начнёт дико чесаться. Не чеши. Иначе превратишься в Квазимодо.

— А так я — красавчик, да?

— Пока ещё да. Я старался сохранить то, чем тебя наградила природа.

Снова вмешиваюсь в их перепалку. Я их даже понимаю. Нервы, после всего произошедшего, дают себя знать. И вот теперь весь этот немного дубовый медицинский юмор вызван, скорее всего, именно этим. Даже я продолжаю разговор с интонациями великого Жванецкого:

— Ребята! А теперь серьёзно.

Всё внимание обращается на меня…

— Нам надо что-то сделать с тем безобразием, которое сейчас находится в ванной.

— Да… Избавиться от трупа — это проблема. — в голосе Натана звучит некая озабоченность…

— Не совсем с тобой согласен. — присоединился к обсуждению доктор. — Не такая уж это и проблема, но потрудиться нам всем придётся изрядно. И поломать голову тоже, чтобы труд наш не прошёл даром.

— Коллеги! — оба посмотрели на меня с вниманием. — Мы справимся. Но хозяин квартиры из этого процесса временно выпадает.

— Почему? — восторженный порыв музыканта ввязаться в преодоление кровавых последствий, был воистину не ниже, чем у Павки Корчагина, в одиночку готового строить узкоколейку через тайгу.

— Потому что ты — с раной! — подколол его добрый доктор Айболит.

— Я не сраный! — быстро огрызнулся ему в ответ пострадавший. — Я раненый.

— Стоп! — прекращаю эту перебранку. — Хватит спорить.

Оба молчат, внимая мне.

— Во-первых: У Вадима гораздо больше опыта и специальной медицинской подготовки. Поэтому, именно на него ложится самое главное — разрезать тело на мелкие кусочки для последующей утилизации. Из меня тоже помощница пока ещё не особо получится. Одной левой, я вряд ли смогу быть сильно полезной. Так что, Вадик, вся надежда тут только на тебя.

— А во-вторых? — интересуется тот, на кого возложили самую грязную работу.

— А во-вторых: Вадим! Ты знаешь, чем можно удалить следы от крови так, чтобы и следа не осталось?

— Есть такая химия. И у нас в клинике такую частенько используют. Всё таки операции на животных мы проводим периодически. Так что я знаю, где взять такую. Этот вопрос мы решим без проблем.

— А в-третьих: Большой вопрос, как потом все эти человеческие запчасти из ванной вынести и утилизировать так, чтобы на нас потом никакие ниточки не привели.

Все задумались. А я продолжил.

— Самое сложное — это кости. Кровь можно слить в канализацию, предварительно разбавив водой посильнее. Мясо можно отделить от костей. Доктор с этим сможет справиться. Чтобы не таскаться потом по помойкам с кусками мясных образков, можно измельчить их и тоже разбавив слить в канализацию.

— Как измельчить? — Натан явно заинтересовался процессом.

— Нарезать мелкими кусками и пропустить через мясорубку.

— Фу… — музыканта не по-детски передёрнуло.

— Не корчи рожу, швы разойдутся! — одёрнул его заботливый врач.

— Есть ещё способ. С одной стороны будет попроще, а с другой, более невыполнимый в наших условиях.

— Какой? — чуть ли не в один голос спросили меня более взрослые участники нашего весёлого шабаша.

— Вывезти всё сразу на машине, например, внутри небольшого холодильника, положив его сверху на багажник нашей машины.

— Это было бы гораздо лучше.

— Но не в наших условиях.

— Почему?

— А где у нас есть три-четыре мужика, чтобы загрузить холодильник с грузом на багажник машины. И кстати, багажника на крыше машины у нас ещё тоже пока нет. Но вы не поверите… У нас ещё и холодильника нет ни у кого… Ни у Вадима, ни у Натана… Это большое упущение…

Все задумались…

— Но начинать с чего-то всё равно надо. Так что, Вадик, бери ножи, скальпели или что там у тебя ещё есть… И иди начинай готовить тело к транспортировке по частям с последующей утилизацией. Всё это надо сделать максимально быстро, пока соседей не стал интересовать неприятный запах из нашей квартиры.

Глава одиннадцатая

После эпических кровавых событий прошло уже целых два дня. Вадим взял у себя на работе отпуск за свой счёт, типа по семейным обстоятельствам. Конечно же он не стал уточнять на работе, что это за обстоятельства такие… Он уже принёс несколько килограмм разной химии в различной упаковке. Здесь были и склянки, и банки, и бумажные пакеты с вонючими порошками… Ещё он притащил с работы много резиновых перчаток.

Да…Недаром в советские времена бытовала поговорка: «Тащи с работы каждый гвоздь! Ты там хозяин, а не гость!»

Этим все грешили помаленьку помаленьку. И даже за грех это особо не считалось. Конечно же если тебя не поймали добрые дяди из ОБХСС. Для них за радость было поймать беднягу работягу вынесшего с родного