Шрифт:
Закладка:
Тегудер был окончательно возведен на престол 6 мая 1282 года и, в силу своей мусульманской веры, принял имя Ахмад [Rawshan, Musavi 1994, II: 1126; Thackston 1998: 549; Smith 2006:68]. Его вера изменила динамику внешних союзов монголов, особенно по отношению к Мамлюкскому султанату. После вступления на престол новый ильхан отправил султану Египта Калауну посольство с угрозами, подчеркивая, что правитель Ирана теперь мусульманин и защитник веры. Тегудер также сообщил султану о своем намерении установить исламские законы в своем королевстве и приступил к помилованию преступников, проверке религиозных даров, защите паломников и поиску зданий для размещения религиозных учреждений[139]. Как отмечает Энн Ф. Бродбридж, эти меры подорвали легитимность Калауна как «защитника ислама», а требование подчинения и вассалитета было включено в письмо, отправленное Тегудером и его писцами в Египет [Broadbridge 2008: 40]. В ответ канцелярия Калауна попыталась разыграть карту старшинства в исламе (или старшинства обращения в ислам), чтобы сохранить его статус как «царя ислама», и указала, что он примет мир как равный, но не как вассал монгольского ильхана [Там же: 41–43]. Тот факт, что мир рассматривался как опция на определенном этапе этой дипломатической игры, некоторые исследователи интерпретируют как попытку монгольских правителей впервые достичь мира с мамлюками; такая попытка, если она и была искренней, оказалась безуспешной [Amitai 1995: 208; 2005: 360][140].
Рис. 3.1. Хулагуиды и хатуны Ирана
Несмотря на столь заметную дипломатическую активность во время своего правления, Тегудер, похоже, не уделял слишком много времени заботам о государственных делах. Рашид ад-Дин описывает ситуацию при дворе султана Ахмада следующим образом:
Он [Ахмад Тегудер] часто ходил в дом [шейха Абдул-Рахмана], который находился недалеко от задних ворот орды, и участвовал в «сама» [музыке], уделяя мало внимания финансовым и государственным делам. Его мать Кутуй-хатун, которая была чрезвычайно умна и сообразительна, заботилась о финансовых делах вместе с Асиком… Короче говоря, с одобрения шейха Абдул-Рахмана и сахиба Шам-суддина он отправил Мавлану Кутб ад-Дина Ширази, самого ученого человека в мире, с посольством в Египет [25 августа 1282 года] [Rawshan, Musavi 1994, II: 1129–1130; Thackston 1998: 551].
Этот сценарий похож на тот, что реализовывался в Монгольской империи во времена Дорегене, где правители опирались в государственных делах на членов семьи и местных князей, но в основном оставляли свою власть в руках матери. Однако Кутуй никогда не была признана императрицей или ильханом Ирана, в то время как Дорегене фигурирует в китайских и персидских источниках именно как императрица. Трудно точно оценить ситуацию, но разумно предположить, что Кутуй в какой-то степени отвечала за управление державой. Она не только принимала дипломатических посланников, направленных к ее сыну, но и разрабатывала, по крайней мере частично, внешнеполитическую стратегию монголов по отношению к Мамлюкскому султанату [Rawshan, Musavi 1994, II: 1129; Thackston 1998: 550]. Хотя ее власть не была признана официально, некоторые намеки говорят о том, что ее признавал главной сам ильхан, который не принимал решений по государственным делам, пока последнее слово не было сказано его матерью [Rawshan, Musavi 1994, II: 1141; Thackston 1998: 556]. Иными словами, используя политологические термины Кваде-Ройттер, Кутуй осуществляла «власть» (Macht), но не «правление» (Herrschaft) над хулагуидами.
Правление Тегудера, судя по всему, было совсем не популярным среди определенных слоев монгольской и персидской элиты. Начала зарождаться оппозиция, подстрекаемая сторонниками Аргуна, сына Абаки, и, соответственно, племянника ильхана[141]. Вражда между Аргуном и Тегудером усилилась за два года правления последнего (и правления Кутуй), причем Аргун и важные члены семьи Хулагу заключали союзы против правящего ильхана за его спиной. Одним из важных соглашений, которое удалось закрепить Аргуну, был союз с Конкуртаем. Рашид ад-Дин утверждает, что «12 июля 1282 года Ахмад наградил Конкуртая, дал ему Токиятай-хатун и отправил его охранять Анатолию» [Rawshan, Musavi 1994, II: 1129; Thackston 1998: 550][142]. Аргун завоевал доверие этого члена монаршей семьи, который первоначально поддерживал Тегудера, и заключил с ним политический союз. Интересно, что этот договор был скреплен «в орде Токиятай-хатун, которая была посредницей в их дружбе, и они поклялись, что впредь будут обмениваться посланниками. Именно по этой причине [позднее] Конкуртай был убит [Тегу-дером]» [Rawshan, Musavi 1994, II: 1127; Thackston 1998: 549][143]. Аргун также, по-видимому, заручился поддержкой той группы, которая в 1282 году предложила на трон Мункэ Тимура в качестве альтернативы Тегудеру. Ведущую роль в этой группе играла вдова Хулагу Олджей-хатун, и, как только Аргун оказался на троне, на нее была возложена ответственность наказать мятежников от имени нового ильхана [Rawshan, Musavi 1994:1171–1172; Thackston 1998: 571].
Когда Тегудер обнаружил предательство, он немедленно заменил Конкуртая на Алинака и послал последнего арестовать Аргуна. Некоторые члены царской семьи присоединились к Алина-ку и перешли под его командование, положив начало открытой гражданской войне в Государстве Хулагуидов[144]. Лагзи, сын влиятельного принца Аргун-аки, «отправился с войском, напал на орду Кутлуг-хатун [главной жены Аргуна] и разграбил ее имущество» [Rawshan, Musavi 1994, II: 1140; Thackston 1998: 556]. Увидев, что орда одной из его жен разграблена, Аргун решил покориться и отправился с Булуган-хатун [ «Бозорг»] в лагерь Амада, и в четверг 13-го числа Раби II [19 июня 1284 года] он предстал перед Амадом, который обнял его и поцеловал в лицо. Затем он передал его Алинаку и сказал: «Держите его в порядке, пока мы не приедем к Кутуй-хатун и не испытаем его» [Rawshan, Musavi 1994, II: 1141; Thackston
