— Нур’Гриар’Дан, первый в своём имени и последний в своём роду, лучезарное дитя руу’нн, квантотворённый из пыли погасших звёзд, прямой потомок Да’Вира Упорядочивателя, безжалостный истощитель врагов и милостивый защитник подданных, истинный и единый наследник верхней крови Да’вирского Квазарата…

Не такой уж и длинный титул, глашатай даже не перевёл дух, пока его произносил.

Как и положено слугам, он был «низшего» вида, не руу’нн, а одной из рас, которых они милостиво ассимилировали. Какой-то из ящерных народов, которых в галактике не меньше сотни (эволюция любит выползать из воды на сушу, и на многих планетах древо земноводных дало разумную ветвь). На ступеньку выше глашатая как раз стоял другой ящерн, не только по расе, но и по должности. Распорядитель: его гребень инкрустировали статусные знаки, а одежды отличались цветом. Глашатай кутался в пышном и ярко-красном, даже его чешуйчатая шкура отливала в красные цвета. А распорядителя одели и окрасили в сдержанно-синюю гамму с торжественным серебром — как полагается.

Здесь вообще всё было устроено по канону, потому что трёхглазые руу’нн, возможно сильнейшие кинетики в галактике, ценили целесообразность — и держали покорённые, простите, принятые в свою сферу влияния народы несгибаемой кинетической хваткой.

— …Да не оскудеет мощь в его глазах, — по форме ответил синий, и тут же осведомился. — И что с Наследником?

— Пропал без вести на своей игрушечной планете! — доложил красный.

— Хм. Как такое возможно? — изумился распорядитель. — Она прекрасно спрятана и неплохо защищена. С ним были две группы защиты, каждой из которых руководил королевский димар.

— Обе группы мертвы.

— Даже высокие димары?

— Даже высокие димары.

— Но как?

— Кто-то заменил управляющий ИИ планеты: раньше он заботился о посетителях, а теперь пытается их убить.

— Убить аттракционами? — серебряный гребень встопорщился в такт изгибу синей надбровной дуги.

— И игрушками!

— Хм-хм. Можем ли мы, в таком случае, быть уверены, что Нур’Гриар’Дан ещё не закончил своё блистательное… но короткое существование?

— Не могу знать, ваше распорядительство.

— Иерархи Нижней крови пока не заявили о праве наследия, — задумчиво сказал тот, изучая сводки официальных дипломатических каналов. — Выходит, наследник ещё жив.

— Но скоро планеты выстроятся в единую линию, — торжественно и печально произнёс глашатай. — И тогда на троне Да’вира, который парит в вечном падении в зеве чёрной дыры, овеянный прахом умерших звёзд и ушедших предков, состоится церемония Прозрения. Наследник вступит в правление, и, если это не будет дитя Верхней крови, нашим властителем станет дитя Нижней.

— Явственно, как вспышка сверхновой, на то и расчёт, — эхом отозвался сине-серебряный. — Пропажа Нур’Гриар’Дана не могла просто совпасть с наступлением церемонии.

— Несомненно. Что предпримем, ваше распорядительство?

— А что мы можем, хм, предпринять? Попечители Нур’Гриар’Дана отправят спасательную миссию на планету-игрушку, чтобы отыскать наследника. Если, конечно, они же его не продали. А наше дело маленькое: ждать исхода и преклониться перед тем, кто взойдёт на Трон.

— Кое-что можем, — понизив голос, сказал красный ящерн, его выпуклые блестящие глаза сузились, прикрытые нижней плёнкой. — Есть один истинный специалист, к которому можно обратиться в самой щекотливой ситуации… Но у меня нет полномочий.

Сине-серебряный молчал, его неподвижное чешуйчатое лицо не выражало волнений или симпатий: хладнокровие было у ящерна в крови. Но даже в его прохладном сердце воспоминания о наследнике Нур’Гриар’Дане… о малыше Нуку… вызывали несвойственное распорядителю тепло.

— Что ж, — сказал он после паузы, обдумав положение. — Когда нас уличат в лояльности прежнему Наследнику, инквизиторы решат, что мы действовали согласно канону. Нас подвергнут изгнанию, возможно, низложению, но не казни.

— А если новый Наследник преисполнен жестокости и решит нас казнить, то тем больше причин пытаться спасти прежнего, — улыбнулся глашатай, и его длинный чешуйчатый хвост свернулся в философскую спираль.

— Как зовут вашего специалиста?

— Межпланетный мусорщик Одиссей Фокс.

— Мусорщик?!

— Разбирается в сортах неприятностей, спец по утилизации проблем.

— Хм. Примат? — тонко цыкнул ящерн, просматривая скудное досье. — Приматы импульсивны и живут во власти чувств. В нашей ситуации необходимы здравомыслие и самоконтроль, которые редко свойственны теплокровным.

— Наши повелители теплокровные, — мягко напомнил глашатай.

— Руу’нн другое дело, — не согласился распорядитель. — В их глазах мощь, и силы их разума правят порывами тела.

С этим было трудно поспорить.

— «Человек». Ни разу о таких не слышал, чем они знамениты?

— Понятия не имею, видимо, ничем. А, погодите! Люди — это же недоразвитые олимпиары. Личиночная стадия их расы или что-то в этом духе. Лишь единицы превращаются в техно-богов, остальные влачат жалкое существование.

— Понятно, — кивнул распорядитель. — Значит, личинка олимпиара. Но индекс успешно решённых дел у этого мусорщика… поражает. Вы уверены, что он не накрученная подделка?

— Уверен сильнее, чем в гравитации Великого Аттрактора. За этого человека поручился наследник одной из Великих Империй.

Оба ящерна на секунду почтительно притихли.

— Вот, посмотрите.

Визиограмма повисла в воздухе над ними, и глашатай с распорядителем синхронно склонились перед высокой фигурой со множеством ветвящихся рогов.

— Что ж, тогда говорить не о чем, — выждав какое-то время даже после того, как визиограмма погасла, распрямился синий. — Распоряжусь нанять этого мусорщика. Надеюсь, он сможет разгрести горы игрушек и подарков, которыми завалена планета, выйти живым из аттракционов и отыскать Наследника.

— Выжить сможет. Ведь с ним будет даже не высокий димар, а единый примар.

Распорядитель кивнул, подтянул рукава одеяния и с достоинством двинулся вверх по лестнице.

Оставшись один, глашатай немедленно окружил себя подавляющим полем, склонился в позе покорности и произнёс голосом, сдавленным от преклонения и страха:

— Всё выполнено по вашей воле, Господин.

*

— Ух ты, — одобрительно сказала Ана.

Они стояли бок о бок в обзорной рубке чужого корабля и смотрели на яркую ёлочную игрушку, висящую в космической черноте.

Сложно было поверить, что это хоть маленькая, но планета. Она была не круглая, а ромбически-гранёная, и на каждой грани расстилалась новая зона для игр. Взгляд выхватывал гигантский хрустальный каток, пышное цветочное поле, вихрящийся туманный лабиринт, сверкающую водную гладь с россыпью островков, пылающий огненный пейзаж с пыхтящими вулканчиками — и многое, многое другое.

Создатели Игрушки постарались до отказа забить её впечатлениями и возможностями. Судя по краткой справке, которую Фокс открыл в визиокне, эти грани ещё и подвижные, как у