Если первые, в культурном и этническом отношении входившие в одну общность с племенами Урала и Западной Сибири, являлись наиболее западными племенами населения уральско-сибирского круга, то вторые входили в общность восточно-европейских племен лесной полосы, в культуре которых особенно характерна была керамика, орнаментированная ямочными и позднее ямочно-гребенчатыми узорами. Есть основание полагать, что последние являлись исконными обитателями центральной полосы Восточной Европы, по крайней мере, еще с эпохи первоначального заселения этих районов в эпоху палеолита[287].

Выделение в Среднем Поволжье в неолитический период указанных двух групп населения позволяет рассматривать эту область в качестве контактной зоны между палеоевропейской и палеоуральской этнокультурными группами. Это обстоятельство, несомненно, сыграло значительную роль в дальнейшем развитии этнической истории, наложив свой отпечаток на формирование древнейших этнических основ и культуры современного населения Среднего Поволжья.

Часть вторая

Эпоха раннего металла в Среднем Поволжье

(II — начало I-го тысячелетия до н. э.)

Второй половиной III тысячелетия до н. э. датируются первые находки металлических изделий в крае. К их числу следует отнести медные листовидные или ромбической формы пластинчатые ножи (рис. 32, 1), обнаруженные в ряде населенных пунктов правобережья Волги (в бассейне р. Свияги) — Ивановское, Кильдуразы, Патрикеево, Биябаш, Подгорные Тимяши, Курбаши, Тояба и других, всего 14 находок только из бассейна р. Свияги[288]. Б.Г. Тихонов, изучавший ножи подобного типа, пришел к выводу о возможности их датировки второй половиной III тысячелетия до н. э.[289] К рубежу III–II тысячелетия до н. э. следует отнести пластинчатые ножи с намеченным черешком (рис. 32, 2) (из сел Федяево, Подберезье), проушные топоры новосвободненского типа (села Курмашево, Кюш и др.; см. рис. 32, 3). Последние известны только в пределах бывшей Казанской губернии в количестве 8 экземпляров[290]. Новейшая их датировка по северокавказским образцам не выходит за пределы конца III тысячелетия до н. э. По А.А. Иессену[291], время новосвободненского этапа майкопской культуры определяется 2300–2100 гг. до н. э. На рубеже III–II тысячелетий до н. э. первые металлические изделия появляются и в пограничных со Средней Волгой областях. Достаточно в этом отношении напомнить находки медного ножа и шила на Левшинской стоянке[292], датировка которых (рубеж III–II тысячелетий до н. э.) не вызывает особых сомнений[293].

Рис. 32. Ранние металлические изделия рубежа III–II тысячелетий до н. э. из Среднего Поволжья.

1 — Курбаши Татарской АССР; 2 — Свияжск Татарской АССР; 3 — Курмашево Татарской АССР; 4 — Котлубанка Куйбышевской области; 5 — Муллино Татарской АССР.

Все ранние типы металлических предметов Среднего Поволжья имеют формы, характерные для изделий майкопской культуры Северного Кавказа. Поэтому правы те исследователи, которые полагают, что основной импульс металла (в виде готовых изделий) шел с юга — от кавказского металлургического центра. Их передатчиками для местных племен Средней Волги были южные соседи — племена ямной культурной общности и их непосредственные преемники — полтавкинцы[294]. Последние не только употребляли привозные металлические изделия, но и отливали их сами по этим образцам. На это указывают, с одной стороны, значительное число находок металлических предметов в полтавкинских памятниках, прекрасным примером чего является Колтубанкинский комплекс[295], состоящий из тесла, топора, шила новосвободненского типа, долота и украшений (рис. 32, 4, 5), а с другой — погребения мастеров-меднолитейщиков из Калиновского могильника[296].

На рубеже III–II тысячелетий до н. э. в центральные районы Среднего Поволжья проникает и здесь же оседает на длительное время одна из групп населения культуры боевых топоров — балановские племена[297], обладающие металлическими орудиями и навыками в их изготовлении. Балановцы первыми в крае приступают к разработке многочисленных выходов медистых песчаников Нижнего Прикамья, и Среднего Поволжья. Об этом, кроме данных анализов балановского металла[298], свидетельствуют также погребения балановских мастеров-меднолитейщиков в Чурачикском могильнике. Таким образом, балановские племена создают второй источник активного ознакомления местных племен не только с металлическими предметами, но и со способами их изготовления.

В этих условиях не позже рубежа III–II тысячелетий до н. э. и совершался переход местных племен Среднего Поволжья от эпохи камня к эпохе раннего металла. В известной степени процесс освоения населением края металлических изделий стимулировался и наличием в крае легко добываемых медных руд в виде медистых песчаников пермских отложений Нижней Камы и прилегающих к ней районов[299]. Этим, очевидно, и следует объяснять находки на ряде волосовских поселений I половины II тысячелетия до н. э. (Руткинская, III Луговой Борок, Панфиловская и др.) обломков глиняных тиглей, шлака, капель меди и отдельных орудий.

Так, на рубеже III–II тысячелетий до н. э. в Среднем Поволжье начинается эпоха раннего металла, знаменовавшая собой качественно новый этап развития не только в области экономики и производства, но и во всех остальных сферах деятельности местных племен.

В эту эпоху население края наряду с переходом к употреблению металлических орудий, вначале привозных, а затем и изготовленных на месте, освоило такие производящие отрасли хозяйства, как мотыжное земледелие и домашнее скотоводство, т. е. фактически предприняло первые шаги на пути к своей независимости от окружающей природы. Одновременно резко возрастает роль обмена, ярким свидетельством чего являются многочисленные в Среднем Поволжье находки ранних импортных металлических изделий. Освоение металлов и особенно начало — разработки местных медных руд стимулировало выделение специальных мастеров-меднолитейщиков, что в условиях развития прогрессивных форм хозяйства вызвало невиданный до этого времени рост производительных сил.

Все эти обстоятельства привели к разрушению замкнутых внутри себя родовых общин эпохи неолита, заложили основу ниспровержения материнского рода и ускорили становление патриархальных отношений.

В период раннего металла наблюдается значительное усложнение этно-культурной карты Среднего Поволжья, в чем немаловажную роль сыграли пришлые племена, приток которых в край особенно интенсивным был на рубеже III–II тысячелетий до н. э. и в середине II тысячелетия до н. э. Для II тысячелетия до н. э. из числа пришлых племен мы можем назвать балановские, абашевские, полтавкинско-срубные племена, оказавшиеся в гуще местного населения и активно воздействовавшие на него. Местные племена раннего металла в этих условиях или вынуждены были входить в контакт с пришлыми племенами, как, например, волосовские на Средней Волге и в Приочье, или же стремились еще больше укрыться в глухих лесах Прикамья (турбинские племена).

В некоторых случаях такие контакты приводили к ассимиляции пришлыми племенами местных, но в большинстве случаев местная среда оказывалась более живучей и в ней фактически растворялось пришлое население, оторванное от своего исходного центра. Результатом этого процесса, усложненного к тому же взаимодействием различных групп местного населения, явилось возникновение в середине