Шрифт:
Закладка:
— А тебе жалко что ли? Тем более что я теперь знаю о твоём настоящем заработке. Строила из себя паиньку, а сама давала каждому, кто в состоянии заплатить. Девственность как для меня разыгрывать собиралась? Восстановила бы? Или у тебя настолько раздолбано, что уже нечего сшивать?
— Ты мне противен. Верни планшет, остальное можешь себе оставить. Не хочу ни на лишнюю секунду рядом с тобой задерживаться.
Не в обиду слизнякам, но Дима сейчас перед моими глазами выглядел именно так. Отвратительная картина. Будет просто отлично, если меня не стошнит.
— Так ты за этим притащилась? А я думал, тебя моё состояние волнует. Неплохо так меня отделали по твоей вине, а? — он обвел рукой своё лицо. Ни капли не жаль. Мало ему еще досталось от Дамира. — Смеешь ещё что-то требовать? — Дима надвигался на меня, и в конечном итоге я оказалась в очень не выгодном положении. — Хочешь планшет — отработай.
Его дыхание вызывало рвотные спазмы в животе. Места, которых касались его пальцы, хотелось тереть наждачкой до кровавых ссадин.
— Отвали, Дим. Он принадлежит мне, даже ты не можешь быть настолько убогим экземпляром мужского пола. Просто отдай, я уйду, мы сделаем вид, будто между нами ничего не было, — я попыталась оттолкнуть его ладонью — с хлоркой мыть придется потом — но он внезапно больно выкрутил мне руку и вжал в стену позади грудью и щекой, начав тявкать, другое слово здесь просто не подходило, мне в волосы.
— Ты компенсируешь мне потраченное время своей задницей, Мышка. Надеюсь, хоть там у тебя побывало не так много клиентов.
До этого ситуация казалась абсурдной. Мне просто хотелось отвоевать своё по праву и убраться из его квартиры — я совершенно позабыла о том, что Дима всё же представитель мужской половины человечества. Далеко не самый лучший, но у него в руках есть сила, которой он может воспользоваться против меня.
После того, как мужские пальцы с такой силой дернули меня за волосы и потащили к кровати, что я едва не задохнулась от боли, пришло осознание моего бедственного положения.
По-настоящему бедственного.
Сдернутые джинсы, болтающиеся где-то на моих щиколотках, тому подтверждение.
Не могу пошевелиться.
Тяжелое тело давит сверху, а от хлесткой пощечины до сих пор звезды перед глазами.
Дима мокро нашептывает какие-то угрозы мне на ухо, жадно шарит ладонями по телу и пытается порвать трусы прямо на мне. Хочется смеяться, когда из-за очередной неудачи он сдавленно матерится, вновь и вновь дергая ткань на себя, но у меня вырываются какие-то непонятные всхлипы, потому что горло саднит от болезненной хватки пальцев на горле.
— Хватит дергаться! Тебе понравится, никто не жаловался, — скалится, вклиниваясь между моими бедрами. Сильнее давит на внутреннюю сторону бедра, когда я пытаюсь свести ноги.
— Никто… — хриплю, кашляю надсадно. — Никто, потому что предпочитали больше не видеть такое ничтожество, — плюю ему в лицо, когда он в очередной раз хочет приблизить губы к моим.
Удается вывернуть одну руку и полоснуть ему по щеке до кровавых разводов под ногтями.
— Сука! Чертова сука, я научу тебя уважать мужиков, — переворачивает меня на живот, вдавливает лицом в матрас, прижимаясь сзади пахом к моим ягодицам и отвешивая грубый шлепок по ним же. — Сухая, — вяло констатирует, когда пальцы терзают чувствительную плоть. Вталкивает мне их в рот, и я тут же изо всех сил сжимаю зубы. — Тварь. Сейчас я тебе покажу…
Но это «сейчас» не наступает.
Внезапно я перестаю чувствовать его вес на себе. Мне страшно обернуться, потому что мозг сразу генерирует отвратительные варианты, в которых мой бывший достает из шкафа какие-нибудь чудовищные девайся для последующих мучений.
Медленно открываю зажмуренные глаза, поворачиваю голову в сторону, только у меня никак не выходит сфокусировать взгляд.
Отползаю на край кровати, падаю на пол, проезжая по нему голой задницей, и пытаюсь натянуть обратно хотя бы белье, потому что самостоятельно дрожащими, как после месячного запоя, руками справиться с узкими джинсами не представляется возможным.
— Тише, — дёргаюсь, когда вновь ощущаю на коже чьи-то прикосновения. Хнычу и мотаю головой, пока губы шепчут неразличимое человеческому слуху «не надо». — Давай-ка тебя поднимем и оденем.
Сильные руки не слишком аккуратно дергают меня вверх. Грубая ткань ползет по ногам выше, молния с острыми зубчиками царапает нежную кожу на животе.
— Посмотри на меня, маленькая. Ну же, не отводи взгляд, — пальцы на подбородке, они заставляют слегка откинуть голову, а подушечка большого нежно гладит щеку. — Как ты вообще выживала без меня с таким везением? — спрашивает в пустоту, потому что я до сих пор не могу окончательно осознать, что все закончилось, и продолжаю бороться с призраком своего страха.
— Ты теперь мой личный ангел? — бормочу какую-то чушь, когда в затуманенное сознание, наконец, ударяют отголоски знакомого голоса.
— Демон, малышка. Остальное по обстоятельствам, — Дамир улыбается, приглаживает мои спутанные волосы, поправляет съехавший свитер.
Кажется, я могу стоять так вечность. Вот так, слишком близко к нему.
— На ногах держишься? — всматривается в мои глаза и накидывает мне на плечи тяжелую кожаную куртку, в которую я тут же утыкаюсь носом, чтобы перебить нервные спазмы желудка.
— Д-да…
— В коридоре посидишь или тебя к машине отвести?
— А ты? — слишком отчаянно цепляюсь пальцами за тонкую ткань его пуловера.
— А у меня еще здесь незаконченное дело.
И только в этот момент я вспоминаю о Диме. Заглядываю за широкую спину и замечаю его на полу, прижимающего ладони куда-то к рёбрам. Губы выделяются слишком ярким пятном — присматриваюсь и осознаю, что на самом деле у него разбит нос и нижнюю половину лица попросту заливает дорожками багрового контраста.
— Ему хватит, не надо больше… — у меня нет жалости к бывшему, я боюсь за непоправимые последствия ярости мужчины, чьи руки сейчас так аккуратно поддерживают меня в вертикальном положении.
— Коридор или машина? — Дамир нажимает голосом, и я выбираю первый вариант.
Может, если я буду рядом…
Сижу на тумбе и гоню прочь лишние мысли. Дёргаюсь от каждого глухого звука за стеной, обнимаю себя руками и трусь щекой о гладкую черную кожу, представляя на её месте горячую ладонь.
У Дамира сбиты несколько костяшек. Морщусь, когда взгляд наталкивается на ссадины, спрыгиваю и подхожу к нему вплотную, но он лишь качает головой и разворачивает меня спиной к себе по направлению к выходу.
Злится.
Я сама на себя злюсь, если честно. Глупая овечка, которую в очередной раз по счастливой случайности спас огромный дикий волк.
