Эллис кладет одну ногу на подушку сиденья, ее поза так же грациозна, как у денди девятнадцатого века.

– Пей чай, – говорит Эллис.

Я безоговорочно подчиняюсь и наблюдаю поверх края чашки, как Эллис подносит косяк к красным губам, сложенным, словно для поцелуя.

– Ты не спала прошлой ночью? – спрашивает она.

По мне вновь прокатывается волна озноба, будто холодная капля воды стекает по позвоночнику.

– Немного, – признаюсь я. – Я проснулась в три и не смогла вновь уснуть. Ночной кошмар.

Я мысленно скрещиваю пальцы, чтобы она не припомнила вчерашнее и не связала мою бессонницу с теми откровениями. Я хочу, чтобы она считала меня нормальной, не… слабой.

Она раздавливает косяк о чайное блюдце.

– Ну, это ведьмин час, – говорит Эллис, указывая на бабушкины часы. Кажется, она все-таки не смогла починить эту вещь.

Три часа. В это время я проснулась прошлой ночью. В то же время Алекс впервые проникла в мои ночные кошмары здесь, а в Годвин-хаус остановились старинные часы. Потом я прикинула: три было и тогда, когда мы с Алекс покинули вечеринку, когда она погналась за мной на скалы.

– Несчастливое число – три, – задумчиво говорит Эллис. – Ты знаешь, что через три года после убийства Флоры Грейфрайар все участницы Пятерки из Дэллоуэя были мертвы. Ровно три года, день в день.

Конечно я знаю.

– Я вижу, твое исследование здорово продвигается.

Эллис улыбается.

– Не раздражайся так по этому поводу, Фелисити. Вряд ли я начну верить в магию, демонов и все такое просто потому, что читаю о них.

«Ну да, не то что я», – хочется огрызнуться мне – но Эллис ничего такого не имеет в виду. Она не знает.

Эллис Хейли – многогранная натура, но в ней нет преднамеренной жестокости.

Даже если и так, мне приходится делать усилие, чтобы моя реакция не отразилась на лице. Я не хочу, чтобы Эллис поняла, как остро ранят ее слова.

– Несчастливое число, – вместо этого соглашаюсь я.

– Ты закончила с чаем?

– О, да. Спасибо.

– Превосходно. – Эллис достает из сумки книгу и кладет на стол, постукивая кончиками пальцев по корешку. – Передай сюда.

Я не задаю вопросов. И только после того, как я устраиваюсь поудобнее на диване лицом к ней и протягиваю ей чашку с блюдцем через стол, мне в голову приходит мысль, что это странная просьба. В любом случае я здесь, сижу напротив Эллис в коричневом в тонкую полоску блейзере, с остатками чая, остывающими в тонком фарфоре.

– Ты слышала о тассеомантии? – спрашивает Эллис. Теперь я вижу, что книга, которую она вытащила из сумки, называется «Предсказание будущего по чаю». Она, должно быть, взяла ее в оккультном отделе библиотеки.

– Чаинки?

Эллис улыбается кончиками губ; ее помада даже не размазалась. Меня это почему-то раздражает.

– Я подумала, что ты смогла бы. Тебе это близко, со всем твоим интересом к таро и всякому такому.

– Ты выставляешь меня какой-то… – Я не могу закончить предложение, но уверена, мои пылающие щеки говорят больше, чем я пытаюсь выразить словами.

– Нет, мне кажется, это мило, – отвечает Эллис, и от ее слов мне становится еще хуже. – Конечно, я читала об этом для своей книги. Думаю, что опишу Тамсин Пенхалигон как гадалку, поэтому хотела бы узнать о том, как делаются предсказания, сама. Ты не возражаешь?

Я вопросительно вскидываю брови.

– Я смогу прочитать твои чаинки? – уточняет Эллис.

– О. – Каждый раз, когда я гадала себе на картах, будущее было темным и невнятным. Я не уверена, что хочу, чтобы Эллис изучала меня с таким интересом. Но неожиданно для себя говорю:

– Хорошо. – И на губах Эллис появляется вполне оправданная ухмылка.

– Фантастика. Ну же, бери свою чашку… Нет, в другую руку. В левую. Взболтай оставшийся чай три раза слева направо.

– Что дальше?

– Теперь переверни чашку вверх дном на блюдце и оставь в этом положении.

Так я и делаю. В тишине комнаты звяканье фарфора оглушает.

– Не могу поверить, что ты решила изучить гадание на чаинках.

– Писательский подход, помнишь?

Возможно, меня удивляет не то, что Эллис изучила тассеомантию. А то, что она предпочла узнать о ней из этой книги, которую сейчас так внимательно изучает, скользя пальцами по тексту, чтобы не сбиться. Легче представить ее изучающей жизненный опыт, нежели книгу: Эллис в прокуренном лондонском салоне, развалилась на шелковом диване и курит опиум, пока ясновидящая с закрытым вуалью лицом предсказывает ее будущее по кофейной гуще.

Мы сидим так около минуты, прежде чем Эллис разрешает мне трижды повернуть чашку и затем поднять ее.

– В какой стороне юг? – спрашивает она, и когда я говорю ей, велит мне направить туда ручку чашки, потом тянется через стол и подвигает блюдце к себе.

Эллис наклоняется над чашкой, ее взгляд скользит от маленького пучка листьев, собравшихся напротив ручки, к пятнышкам, размазанным по дну. Ее лицо застыло в маске сосредоточенности; хотелось бы мне иметь способность проникнуть в ее голову, пролистать ее мысли, прочитать их так же легко, как она, похоже, читает мои.

– Я должна была придумать вопрос? – Карты таро обычно спрашивают. Я не знаю, нужно ли это для гадания по чаинкам.

– О, я понятия не имею. Предполагаю, что смогу предсказать твою судьбу в целом, если ты не возражаешь.

Я не против. Я определенно предпочту, чтобы она задала общий вопрос и не смогла его интерпретировать, чем сама буду спрашивать что-то конкретное, например: оставит ли меня в покое дух Алекс? Или смогу ли я когда-нибудь снова собрать себя воедино?

– Тут крест, – говорит Эллис. Она пролистывает книгу о гадании по чаинкам до указателя, ведет пальцем по длинному списку ключевых слов, пока не находит нужное. – Он означает смерть – не удивительно, наверное, учитывая твою историю. Он находится на дне чашки, следовательно, это события, произошедшие в прошлом.

Я немного наклоняюсь вперед, стараясь заглянуть в чашку из-за ниспадающих непослушных волос Эллис. Конечно, я не могу ничего из этого понять.

– Гора, – говорит она. – Это обычно влиятельные друзья. О, очевидно, ты сделаешь еще и успешную карьеру, как славно. Наверное, на этом пути ты и встретишь этих влиятельных друзей? – Она одаривает меня мимолетной улыбкой. – А еще у нас есть нечто, похожее на руку. – Она снова полезла в книгу, перелистывая главы вперед и назад. – Это означает какие-то отношения: либо ты поможешь людям, либо они помогут тебе. Еще это может означать правосудие. Но это совсем разные интерпретации, не так ли?

– Я думаю, у тебя ничего не получилось, – криво улыбнувшись, сообщаю я ей.