приветливая, придя к нам домой, выкладывала деньги на стол, всю сумму. Бабушка забирала со стола бумажные купюры, а мелочь, 80 копеек, пододвигала рукой в сторону Веры. Та сразу понимала, что эта мелочь – ей, смущенно благодарила и уходила от нас очень довольная. Я спрашивала у бабушки, что это Вера так радуется? Что ей эти 80 копеек? Бабушка объяснила мне, глупому ребенку, что у почтальона работа нелегкая, а зарплата маленькая. И вполне возможно, что Вера и работает почтальоном только потому, что в тот день, когда разносит пенсии, она надеется получить в плюс к своей зарплате еще немного денег в виде чаевых. Бабушка говорила: «Наверняка, не только мы, есть еще добрые люди, которые знают порядок и оставляют почтальону немного мелочи в знак благодарности за ее труды. И в результате Вера получает какую-то сумму денег сверх своей маленькой зарплаты. Она оказывает услугу людям, люди ее за это благодарят. Это правильно. А мы от этого не обеднеем».

Разумеется, и газовщики, и другие работники коммунальных служб, и разносчики телеграмм – все получали от бабушки «на чай». Екатерина Алексеевна полагала, что не поблагодарить человека таким образом – себя не уважать.

Глава 28. ТОНЯ ВЫШЛА ЗАМУЖ

Приближались 40-е годы. Приближалась война.

Попытаюсь рассказать о наиболее важных событиях, которые произошли в семье Смолиных в конце 30-х годов, и начну вспоминать рассказы моих родных о военном времени.

В 1938 году вышла замуж Тоня. Ее муж Никита Яковлевич Чернышов, уроженец Тамбовской области, в те годы работал на железной дороге и жил в Москве, в доме 57 по Большой Богородской улице. Будучи молодым человеком, высокого роста, весьма привлекательным внешне, он, видимо, подумал, что его имя – Никита – звучит несколько архаично и не совсем подходит для московской жизни, и решил, что при знакомстве с девушками ему лучше называть себя каким-нибудь более модным и благозвучным именем. Так появилось имя Тима, Тимофей. С этим именем он и женился, и вошел в семью, и на всю жизнь остался для всех наших родственников Тимой, Тимофеем, дядей Тимой. И только когда его выросшие дети, Виталий и Татьяна, начали получать какие-то свои первые документы – комсомольские билеты или что-то еще в таком роде, где требовалось указывать отчество, родственники узнали, что имя их отца не Тимофей, а Никита. И дети, следовательно, Никитичи, а не Тимофеевичи, как родные полагали раньше. Впрочем, выяснение этого курьезного обстоятельства не имело никаких последствий. Просто был такой факт в истории семьи.

Выйдя замуж, Тоня ушла жить к мужу. Мне не раз приходилось слышать о том, что моя будущая бабушка Екатерина Алексеевна, выдавая Тоню замуж, очень сильно плакала. Известно, что в России, особенно в крестьянских семьях, женщины, которые отдавали замуж дочь или сестру, расставаясь с ней в преддверии свадьбы, обычно горько плакали. Наверное, это было связано с тем, что в замужестве женщину, как правило, ждала очень нелегкая жизнь. Однако когда выходила замуж Тоня, времена уже были другие, и не было никаких оснований опасаться, что ее ждет горькая судьба. Но Екатерина Алексеевна плакала безутешно и никак не могла успокоиться. Никто из родных не мог понять, что же, собственно, она так сокрушается. Моя мама полагала, что, наверное, в этот момент бабушке казалось, что она отпускает от себя очень близкого человека, которого в течение многих лет привыкла видеть рядом с собой. Возможно, к этому периоду времени Тоня уже была для бабушки не только старшей дочкой, но и самым близким другом, понимающим ее душу лучше, чем кто-либо другой. Дальнейшее развитие отношений в семье показало, что, вероятно, так оно и было.

В приданое дочке родители дали швейную машинку знаменитой фирмы «Зингер», ножную, прочно установленную на тяжелых чугунных ножках. Тоня всегда старалась научиться любое дело делать самым наилучшим образом. Взявшись за шитье, она быстро выучилась очень хорошо, профессионально шить. Таким образом, молодая семья получила не только бытовую вещь, всегда нужную в хозяйстве, но и средство производства, которое могло давать неплохое подспорье для бюджета семьи.

Квартира, в которой поселилась молодая чета, находилась в двух шагах от дома, где жили Смолины. В распоряжении семьи Чернышовых была одна комната в коммунальной квартире на первом этаже двухэтажного деревянного дома. Комната была пятиугольной и имела довольно странную, вытянутую форму. Единственное окно выходило на тротуар Большой Богородской улицы и находилось в точке наиболее близкой к трамвайным путям, по которым ходили трамваи маршрутов №7, 11 и 46. Между окном и трамвайными путями было расстояние, я думаю, не более двадцати метров. Неподалеку от дома находилась трамвайная остановка, которая называлась «Кожкомбинат». На подъезде к остановке трамваи громко звенели. Учитывая особенности расположения комнаты, разумеется, ее никак нельзя было бы назвать слишком комфортной для проживания семьи. Но что делать? В те времена огромное большинство москвичей жили примерно в аналогичных условиях. В этом доме и в этой комнате семья Чернышовых прожила почти 30 лет. В 1939 году у Тони и Тимы родился сын Виталик – прекрасный, здоровый и красивый ребенок, который на многие годы стал любимцем всей семьи Смолиных – бабушки, дедушки и моей мамы, которая в то время была еще юной девушкой Анечкой.

В семье Раи и Вани Грачевых в 1937 году родилась третья дочка – Люся, Людмила Ивановна.

Глава 29. В МОСКВУ, ПОД КРЫЛО К СМОЛИНЫМ

Костя Смолин по окончании средней школы в 1937 году поступил в Московский энергетический институт. Его студенческая жизнь протекала ровно, спокойно и весело. У него было много друзей, он увлекался велосипедом, фотографией. Во дворе дома на 2-ой Прогонной улице был построен турник, летом рядом с турником ставили стол для бильярда. И все молодые обитатели двора активно пользовались этими нехитрыми спортивными снарядами. Мама и бабушка не раз рассказывали, что Костя, когда во время летней сессии занимался дома, любил в перерывах межу занятиями выйти во двор, покрутиться на турнике, поиграть с соседями в бильярд, а потом возвращался домой и снова садился за книги.

Нередко из Едимонова в гости в Москву приезжала бабушка Евдокия Павловна. Когда Косте хотелось поупражняться в фотографии, бабушка без всяких возражений с удовольствием соглашалась послужить ему «фотомоделью». У нас сохранились несколько фотографий бабушки Евдокии Павловны, сделанных Костей в конце 30-х годов.

Кстати, на этих фотографиях можно видеть на голове Евдокии Павловны интересный головной убор – то ли косыночку, то ли маленькую шапочку. Это повойник, повойничек – действительно,