Шрифт:
Закладка:
– Лучи.
– Да, можно назвать их лучами. Они странные. Я их не вижу, но чувствую. Вот совершенно ясно чувствую – могу пространственное положение определить в каждый момент времени.
– И ты с такими щупальцами согласилась на мои ухаживания?
– Да, я давно обратила на тебя внимание.
– Ты мне льстишь.
– Не только из-за этого…
– А из-за чего еще?
– Понимаешь, Ваня… Можно не только по чужим головам гулять, но и в свою забраться. Своя голова как чужие, только немножко другая. Точнее, все головы разные – своя тоже. И вот там, в своей голове, я нашла одну таблетку…
– Таблетку?
– Что-то вроде таблетки. Сложно описать: такое округлое и чуть продолговатое. И вот когда я попыталась схватить эту таблетку, то… Ты не обидишься?
– Постараюсь.
– Пообещай мне.
– Обещаю.
– Так вот, когда я схватила эту таблетку, то оказалась в твоей голове.
Я мысленно вздрогнул, и Светлана это почувствовала.
– Ты обещал, что не обидишься.
– Я не обиделся. Продолжай.
Возможность того, что мою собственную голову можно посещать, как общественное заведение, уже приходила в обсуждаемую голову – но я надеялся, что в качестве единственного посетителя. Не единственного, конечно. Мою голову посещал Селедкин: но он был начальником и посещал мою голову как бы по служебным обязанностям. И вот теперь выясняется, что мое Мозгомирье популярно среди женского населения. В данном случае я получил достойную компенсацию, но, как знать, много ли девушек расхаживает во мне без всякой компенсации и вообще регистрации.
Насчет регистрации я еще в пятницу усек. То, что никак не почувствовал пребывание в моем Мозгомирье Селедкина, и наоборот, то, что Селедкин заранее не определил мое пребывания в своем Мозгомирье, могло означать одно: определить это невозможно. Скажем так, на текущий момент не представляется возможным. Соответственно, я не сумел установить, что в моем Мозгомирье ошивается Светлана. Обладающие соответствующими способностями могли невозбранно путешествовать по чужим Мозгомирьям, но в свою очередь были уязвимы для чужих путешествий. Этим способности уравнивались.
Однако…
– Подожди, – сказал я. – Ты говорила про таблетку. Она появилась после того, как ты проникла в мое Мозго… то есть в мою голову?
– Нет, таблетка была там с самого начала. Понимаешь, проход к тебе. Меня это озадачило больше всего. Почему именно к тебе? И через несколько часов после того, как это со мной случилось, ты подходишь и спрашиваешь, где я живу.
– Ты решила, что я твой избранник?
– Да.
– А где ты приобрела свои способности? Я имею в виду, прозрачные щупальца. Дома? Или на работе?
– На работе.
– И ты сразу начала путешествовать по чужим головам?
– Нет. Сначала я испугалась. Потом наткнулась на твою таблетку, совершенно случайно. Перешла по ней и… Сильно удивилась. А потом вернулась назад. Оказалось, это легко. Можно заходить в голову любого человека, который находится близко от тебя. Но это первый раз. Потом в твоей голове проявляется таблетка этого человека, и ты можешь заходить в чужую голову, когда захочешь.
– Ты заходила в мою голову еще раз? В пятницу вечером? Вчера? Сегодня утром?
Светлана покраснела.
– Ты обещал не обижаться.
– Я не обижаюсь, я только спрашиваю.
– Ну… Да, заходила, один раз… Вчера вечером. Почему-то захотелось тебя еще разок увидеть, хотя бы в зеркало.
– Увидела?
– Нет. Ты не смотришься в зеркало. Я очень быстро из тебя вышла.
Мне оставалось непонятным, каким образом моя таблетка – то, что я называл бляшкой перехода – оказалась в Мозгомирье Светланы без предварительного перехода в меня. В моем Мозгомирье на начальное состояние никаких бляшек не значилось: господствовала стерильная чистота.
Впрочем, начальное состояние Мозгомирья не казалось существенным. Гораздо более насущным представлялся вопрос, а что, собственно, со всеми этими сверхспособностями делать? Раньше, полагая себя уникумом, я мог исходить непосредственно из сверхспособностей. Обнаружив аналогичные способности у Селедкина, я растерялся и передал инициативу начальнику: так на моем месте поступил бы каждый. За выходные Селедкин никак себя не проявил, поэтому данный фактор во внимание не принимался. Но теперь, в усложнившихся исходных условиях, тактика и стратегия требовали кардинальной переработки.
Чего, собственно, я добиваюсь? Как намерен пользоваться свалившимся на меня эволюционным богатством? Насколько готов делиться им с партнерами – учитывая, что таких партнеров уже двое, а может оказаться неопределенное количество? Кто знает, скольких человек этот эволюционный скачок еще затронул?
– Ваня…
– Что тебе?
– Как думаешь, это пройдет?
– Не думаю. Скорее всего, останется.
– Откуда ты знаешь?
– У меня не прошло.
– Что не прошло?
– То же самое, что у тебя. Прозрачные щупальца. Посещение чужих сознаний. Мозгомирье.
– Что?
– Я называю это Мозгомирьем.
– Не шути, пожалуйста. Для меня это очень серьезно.
– Я не шучу.
– Нет, шутишь.
– Я могу доказать. Во-первых, ты живешь с матерью.
– Да, с матерью. Отец умер, когда я была маленькой. Откуда ты знаешь?
– Я тоже посещал твою голову. Как и ты мою.
Увы, я не интриган – всегда играю в открытую. Полный мудило. Все равно, ненавижу интриганов вследствие того, что перед ними беспомощен. Да и как можно не ответить девушке доверием на доверие в тот момент, когда она – обнаженная и искренняя – находится в твоих объятиях после удавшегося секса? На такое способен только самый подлый и конченый человек.
– Ты посещал мою голову? Не смеши. Наверное, я обмолвилась вчера, во время прогулки по Сокольникам.
– У тебя в туалете, над унитазом, висит Чебурашка.
– Что… Ты…
– Только не обижайся. Я же не обиделся, что ты путешествовала по моей голове. А я путешествовал по твоей. Всего на день раньше – мы почти не отстали друг от друга.
– Но зачем было смотреть, когда я…
– Я сразу отключился.
– А потом, когда я принимала душ…
– Тогда, естественно, включился. Я же мужик, в конце концов.
– Вижу.
Мы сцепились в объятиях в нераздельное целое. Что, конечно, ни в коей мере не снимало стоящих передо мной вопросов, но давало определенную надежду на то, что эволюционный скачок в развитии человечества не приведет ко
