Тайсон поворачивается, вынуждая нас всех остановиться. Его темные брови ползут к переносице.

— Соглашение о неразглашении? — повторяет он, как будто никогда раньше не слышал это слово.

— Да, — кивает Алекс. — Или уколоть пальцы. Дать клятву на крови, — шутит он. — Иначе откуда вы знаете, что мы не пойдем и не разболтаем об этом месте и о том, за что вы собираетесь нам заплатить?

Как мне рассказывали, Лорды очень серьезно относятся к своей клятве молчания и долга. Они убьют или умрут за это.

— Понятно, — Тайсон коротко кивает и, засунув руки в передние карманы своих черных брюк, делает шаг к Алексу.

Я с парнями отступаю назад, дав им пространство.

— Если ты скажешь хоть одно слово обо мне или о том, что я заставлю тебя сделать, кому-нибудь, кроме тех, кого ты сейчас видишь в этой комнате, я возьму нож и перережу тебе оба ахиллесовых сухожилия.

Алекс сглатывает.

— А потом я сяду поудобнее и выпью стакан виски — чистого — глядя, как ты ползаешь по полу на четвереньках весь в соплях, рыдая, как маленькая сучка и умоляя меня закончить твою жалкую гребаную жизнь, — Тайсон одаривает Алекса ледяной улыбкой. — Как тебе такое соглашение о неразглашении?

— Меня это устраивает, — вскинув руки, быстро кивает Финн. — Мне не нужно соглашение. Мои губы запечатаны. Мне нравится ходить.

На нас опускается тишина, и по моей спине пробегает холодок. Возможно, Финн был прав насчет того, что это место населено привидениями.

Убедившись, что мы в курсе его садистской идеи пыток, Тайсон, кажется, удовлетворен нашим молчанием и, повернувшись к нам спиной, уходит направо через дверь к передней части скамей.

Дженкс шлепает Алекса по руке и шепчет:

— Какого хера, чувак?

Алекс просто пожимает плечами.

Мы идем по коридору и поворачиваем налево через новую дверь. Это узкая винтовая лестница, спускающаяся в подвал. Когда мы оказываемся внизу, Тайсон открывает еще одну дверь, и мы заходим внутрь.

— Святое дерьмо! — задыхается Дженкс.

Святое дерьмо — это точно. Это что-то вроде подземной сортировочной станции. Здесь чертовски светло, с большими, свисающими с потолка флуоресцентными лампами. Здесь несколько больничных коек, мониторы и разбросанные по металлическим столам инструменты. Я также не упускаю из виду расположенные в полу комнаты дренажи. Думаю, они там для удобства уборки.

— Что все это значит? — спрашивает Алекс.

— Ты левша или правша? — спрашивает Тайсон, игнорируя его предыдущий вопрос.

— Левша, — отвечает он.

— Иди сюда, — Тайсон подходит к стоящему в центре комнаты креслу и, подняв подлокотник, фиксирует его на месте. — Ты пойдешь первым. Положи правую руку на подлокотник. Ладонью вверх.

Финн смотрит на меня своими распахнутыми зелеными глазами, и я пожимаю плечами. Мне не давали гребаного маршрута.

Алекс опускается в кресло и кладет руку, а Тайсон подходит к столу и берет три черных ремня, похожих на пояс. Вернувшись к Алексу, он приказывает:

— Разожми руку, — он кладет один из ремней прямо в центр его ладони. — Сожми кулак, — добавляет Тайсон, и, когда Алекс так и делает, обхватывает его руку кожаным ремнем.

Тайсон так туго затягивает его вокруг подлокотника, что Алекс вздрагивает, а затем застегивает его внизу. Далее он проделывает то же самое со вторым ремнем посередине предплечья, закрепляя руку. Третий он бросает Алексу на колени.

— Вот этот — в рот, чтобы ты кусал.

— Что?..

Оборвав слова Алекса, дверь позади нас открывается, мы все оборачиваемся и видим пожилого мужчину в гребаном докторском халате.

— Добрый вечер, джентльмены, — улыбается он. — Пожалуйста, присаживайтесь. Устраивайтесь поудобнее.

Мужчина жестом указывает на расставленные по всему просторному помещению стулья и больничные койки.

— Нам предстоит долгая ночь.

Затем он подходит к столу, на котором лежит то, что, как я могу предположить, является татуировочным пистолетом.

— Нам сделают татуировки? — спрашивает Дженкс.

— Нет. У меня нет соответствующей квалификации. Я не художник, — смеется над собственной шуткой старик.

— Тогда какого хрена? — рычит Алекс, пытаясь высвободить руку.

— Это так близко к соглашению, как ты и хотел, — заявляет Тайсон.

Подойдя к столу в конце комнаты, он берет три рюкзака и бросает их к нашим ногам.

— Это ваш ключ к замку, так сказать, — он выпрямляется и скрещивает руки на груди. — И это будет чертовски больно.

— Твои часы должно быть выключены, — произносит с заднего сиденья Дженкс, указывая на приборную панель.

— Это не ошибка, — качает головой Финн, все еще играя в эту чертову видеоигру.

— Нам сказали в час дня.

— Они приедут, — заверяю я Алекса.

— Мы опоздаем. Я бы не хотел, чтобы Тай отрезал мне яйца, спасибо тебе большое, — огрызается Алекс.

Финн смеется.

— Он заставит тебя их съесть, если ты еще раз назовешь его Таем. Клянусь, этот чувак ненавидит тебя лютой ненавистью. Нам нужно подписать соглашение о неразглашении? — шутит он, говоря о той ночи в Соборе.

— Заткнись на хрен, — Алекс ударяет кулаком по спинке сиденья Финна. — Я, по крайней мере, не плакал.

— Я не плакал, — говорит Финн, защищаясь. — Уверен, что потерял сознание. Черт, мне до сих пор снятся об этом кошмары.

Он смеется про себя.

— Это дерьмо причиняло боль.

«Чертовски верно, это было больно».

На парковке загораются огни, и я выпрямляюсь.

— Шоу начинается.

Я слышу, как на заднем сиденье расстегивают рюкзак, а затем мне на колени бросают черную маску, а затем черную толстовку. Я их надеваю. Затем достаю свой пистолет из кармана двери со стороны водителя и взвожу курок, убедившись, что предохранитель снят.

— Ублюдок, — шипит Финн.

— Что? — глядя на него, спрашиваю я, а он наклоняется вперед, уставившись в тонированное лобовое стекло. На нем уже черная маска, в руке пистолет.

— Он привел свою дочь, — рычит Финн.

— Мы просто приведем ее...

— Нет, — перебиваю я Алекса.

— Мы не можем ее оставить. Она — обуза, которую я не собираюсь брать на себя, — возражает он.

— Я об этом позабочусь, — протягивая руку, говорю я. — Кто-нибудь,