Шрифт:
Закладка:
Не успел оглянуться, когда Лебедев и остальные вмиг отбежали за стены цехов. Лишь уже знакомый удар хлыста распорол спину, и на пороге тоннеля появился хмурый Генка. Он был не один: до этого было тихо, а сейчас шаги пришедших разом стали громкими. Прибежавшие бандиты открыли огонь.
— Доигрался, подкидыш! — заорал Генка, вновь замахиваясь хлыстом.
Трупы на полу его как будто даже не удивили. По крайней мере, не ввергли в шок, не вызвали страх.
Ток прошил тело, заставил ноги подкоситься. Но я помнил, на что способны мои руки. Сейчас я отчаянно хотел верить в то, во что до этого верить не хотелось.
Сквозь боль и паралич я вытянул руки в его сторону, и только-только дотянулся до груди. Не успело раздаться шипение, как Генка пнул меня коленом в лицо и довершил дело локтем. Я упал на пол, ударился затылком. Не растерялся: крутанулся на живот, дотянулся рукой до его кроссовка. Но эффект как будто бы кончился, ничего не происходило. Не плавилось, не шипело.
— Какие же вы твари, трудоголики! — продолжал орать он, дергая меня за волосы. — Вам делаешь как лучше, а вы…
Он хотел вновь по мне ударить, но в этот момент откуда-то из-за моей спины прилетело нечто стеклянное. Судя по всему, оно должно было попасть по Генке, но тот успел приподнять меня и тем самым использовал как щит. И вот уже осколки колбы разбиваются о мою спину, а неизвестная жидкость…
Что она делает?
Спину покрыло холодом, но холодом приятным. Боль сразу куда-то ушла, оставляя место силе. Не ушла ярость.
Ярость на Генку, который прямо-таки отождествлял собой гнусность этого места.
Ярость на Шрама, Медведевых и им подобных, допускающих и поддерживающих рабство в центре Петербурга.
Ярость на рабов, инертных и трусливых, с затуманенными разумами и ослабленными телами.
Ярость на себя. За то, что влип во все это. Не по своей воле, и тем не менее.
В тоннеле происходило что-то еще. Разносились выстрелы, пробегали мимо генкины шестерки. Меня, кажется, он вновь отправил в нокаут, из которого я уже не должен был выбраться.
А я мог.
Глаза словно застилала пелена не то синего, не то красного тумана. Все тело «дышало» пульсом. Не как обычно, когда ритм отбивается в затылке и ушах, а буквально — все тело превратилось в единое, монолитное биение сердца. Будто за один удар сердца каждая вена успевала сузиться и расшириться. Так я это чувствовал.
Я поднялся, крича от ярости. Планировал просто в кого-нибудь вцепиться, чтобы душить, избивать, заставлять вскипать кожу. Но не успел я добраться до ближайшего бандита, как его ветром отшвырнуло в стену. И мне уже не требовалось какого-либо понимания и логики, чтобы чувствовать: это сделал я. Прямо сейчас.
И даже если бы не верил в это, то убедился бы парой секунд позже, когда еще один бугай впечатался в дверь. А я ведь всего лишь замахнулся на него на расстоянии трех метров. Между нами не было ничего — разве что ощущение ветра.
Следующим должен был быть Генка, но за него уже взялась Ассоль. Она держала перед собой активированную телескопическую дубинку, и та, подобно волшебной палочке, выпускала поток электричества в Генку. Тот дрожал и, кажется, пытался кричать, но все его тело дергалось под треск тока.
Другие рабы швыряли колбы с жидкостями, но пока ни одна из них не воспламенилась — видимо, не хватило ингредиентов и в итоге они подготовили что-то попроще. Я не осознавал себя в полной мере, больше был похож на зверя, который долго сидел взаперти. Бандиты не отлетали от одного только взгляда, для этого требовалось нечто большее. Взмах рукой? Руками? Не только. Скорее, направление какой-то невидимой энергии. И сейчас ее функцию выполняла ярость, что бурлила во мне.
И когда бандиты это поняли, то попытались бежать — чего я, конечно, не давал им сделать. Тела летали, буравили двери и стены. Пока кто-то не открыл по мне огонь…
Я не сразу почувствовал пули. Просто в какой-то момент силы иссякли, красная пелена сошла с глаз, руки и грудь сразу же налились болью. Боль была странная, но и все мое состояние было странным.
Рухнул на бок, и взгляд уперся аккурат в Генку, который каким-то чудом выдержал натиск Ассоль, и теперь, схватив девушку за горло, доставал из кармана складной нож. Я пытался подняться, но сил не было.
— Этим ты отплатила, тварь?! — взревел он. — Ты у меня теперь пойдешь по…
Неоткуда взявшийся Царь в прыжке ударил Генку, и тут же продолжил серию ударов. Знал куда бить: в пах, в живот, в грудь. Смотрящий успел разве что закрыть голову руками, но все равно вынужден был скорчиться, хватая ртом воздух. Царь огляделся по сторонам, и в общем-то правильно сделал: уцелевшие бандиты толпились в основном у выхода, оттуда по нему и начали стрелять.
Надо сказать, я был приятно удивлен появлением рыжего. Царь вновь накинулся на Генку, но на сей раз тот был готов. Нескольких секунд Генке хватило не только чтобы отдышаться, но и чтобы успеть замахнуться по Царю хлыстом, попутно задевая еще нескольких подбежавших рабов. Пол был сырым — наверное, растекались жидкости из метаемых колб. И когда ток от электрохлыста начал расходиться по воде, дошло и до меня. Сперва это было легкое пощипывание, затем сковывание, а затем… силы вернулись.
Старался не думать о пулевых ранениях, тем более что пока я поднимался, они прибавились — кто-то стрельнул по мне сзади. Я злобно обернулся, и стрелка отшвырнуло в своих же. Они кубарем улетели за дверь.
Сдержался, не стал испепелять Генку взглядом. Проковылял до него пару шагов. Сказал:
— Единственным подкидышем… Все это время… Был ты.
Он тут же замахнулся хлыстом и на меня, но мое «нечто» сработало быстрее. Его подкинуло к потолку, после чего не менее сильно бросило в пол.
— Кто ты такой… — выпучил глаза Генка. Из его затылка показалась кровь.
Растрепанная Ассоль, не выдержав, яростно закричала и вновь пустила в него заряд тока с дубинки. Она держала дубинку до последнего — до тех самых пор, пока не иссякло электричество. Не остановилась и на этом, ударив дубинкой ему по лицу. Затем с криком схватила с пола складной нож. Нанесла удар в грудь и отошла, тяжело дыша.
Лишь
