Шрифт:
Закладка:
Вот только молодые Билл Пуллман и Майкл Мэдсен, обычно работавшие у меня мысленными парнями по вызову, где-то задержались. Видимо, поступило слишком много заказов от старушек-ровесниц.
Я вместо них, если не возражаешь, подмигнул Виктор Петрович Миронов, эротично расстегивая рубашку.
Ну… хрен с тобой, вздохнула я, давай. Что делать, раз уж все остальные заняты.
Хрен еще как со мной, хмыкнул он, сейчас убедишься.
Но убедиться не получилось. Не успел он избавить меня от цепких объятий Куки монстра, как в комнату ввалился Корвин. Запрыгнул с разбега на диван и уставился с глумливой ухмылкой: ой, чевойта ты тут делаешь, а?
— Ну все сегодня против меня! — прошипела я, рывком вернув трусы на место.
Не хватало только заниматься ручным трудом под пристальным собачьим взглядом!
Настроение испортилось окончательно. Закинув руки за голову, а ноги положив на спину Корвина, я смотрела в потолок, пока монотонный гул вентилятора не затянул в дремоту. Впрочем, из нее тут же вырвал телефонный звонок — забыла поставить на «не беспокоить». Схватила на первых нотах, Киссы только и успели, что спеть «I was made for…»*, и Бобра не разбудили.
— Риточка, документы готовы, — обрадовала баба Нюра. Только ей одной из всего персонала разрешалось обращаться ко мне вот так, по имени, хотя и на вы. — Я думала на завтра пролезть к нотариусу, но Андрюшка сказал, вы секретутку будете выбирать. Так что на понедельник записалась.
— Хорошо, спасибо, — вяло ответила я. — Завтра днем буду, а в понедельник приеду с утра. Мироновым позвоните?
— Да позвонила уже. Кстати, у них сидит налоговая. Выездная проверка.
— Да? Интересно. А вчера в одной из гостиниц Потреб ковырялся. Чего это за них вдруг так взялись?
— Да вот и они в непонятках. Сказали, причина — реорганизация предприятия. А какая у них реорганизация?
— Явно что-то другое, — я встала и босиком вышла на веранду, прикрыв за собой дверь. — Хотя ни капли не удивлена. Если они со всеми так себя ведут, наверняка врагов нажили вагон и маленькую тележку.
— Знаете, Риточка… — замялась баба Нюра. — Вы только не обижайтесь, я, разумеется, на вашей стороне, но… Когда они с Эриком договор о покупке подписывали, вы так резко высказались, что я теперь боюсь…
— Что они подумают, будто это моих рук дело? — я рассмеялась, но тут же осеклась. Потому что она была права. Я бы на их месте тоже подумала. — У меня, к сожалению, нет таких связей.
— Но им-то откуда об этом знать? Согласитесь, не самое лучшее начало. Пока у нас нет возможности от них избавиться. Да и они не для того долю Эрика покупали, чтобы потом ее вам продать.
— Знаю, — буркнула я. — Они хотят потом мою выкупить. И чем дешевле, тем лучше. Для них, разумеется. Так открытым текстом и было сказано.
На самом деле Виктор так не говорил, но очень выразительно промолчал в ответ на мое утверждение об этом. А потом чуть не трахнул меня там — в той самой гостинице, которую собирался отжать вместе с остальными. Хотя нет… это было в обратной последовательности. Но, собственно говоря, однофигственно, в какой. Сути дела не меняет.
— Он-то мне показался еще более-менее адекватным, а вот она… Как бы сами вам гадостей не насовали, — вздохнула баба Нюра и попрощалась до понедельника.
Прихватив радионяню, я вышла в сад. Ходила по прокошенной дорожке туда-сюда и думала о том, что, кажется, попала по полной. Зараза эта пучеглазая точно решила, что я выпрыгнула из-под себя и натравила на них сначала Роспотребнадзор, а потом налоговую. И Виктор тоже. А мне почему-то очень не хотелось, чтобы он думал, будто я способна на такие мелкие подлости. Да, за свое готова драться до последнего, но точно не так.
* * *
Питерское лето существует в двух вариантах. Наиболее частый — это когда его нет. Сразу после поздней весны начинается ранняя осень. Ну или с редкими теплыми вкраплениями, о которых затасканно шутят, что лето у нас в этом году было, но я в тот день работал. И еще так: лето у нас хоть и короткое, но малоснежное.
Второй вариант, короткий и редкий — жара и духота. С нашей влажностью все, что больше двадцати трех градусов — это уже тяжело. Когда день за днем отгружают тридцать и больше, хочется сдохнуть. Ну и или хотя бы сидеть под кондеем с ведерком мороженого и бутылкой ледяной газировки, рискуя простудиться. Кондея на даче не было, только вентиляторы. Зато прибыл наконец заказанный надувной бассейн для Бобра.
Я туда тоже вполне помещалась, но пришлось ехать в город, оставив чадо дрызгаться под присмотром Наташи. К четырем кандидаткам на пост офис-менеджера — не любила я слово «секретарь», а тем более «секретарша» — добавились еще две, так что залипнуть предстояло надолго.
Время специально назначала с разрывом в пятнадцать минут, но когда вошла в приемную, там уже сидели три девушки и болтали с Андреем.
— Добрый день, — кивнула я. — Резюме ваши у меня по времени разложены, так что в этом порядке и будем знакомиться. Минут пять еще подождите.
Я понимала, что даже в строгом офисном костюме и с зализанными в пучок волосами выгляжу их ровесницей, поэтому постаралась не выставить себя злобной грымзой, но и не дать повода думать, что со мной можно подружиться. Это был один из моих принципов: никакой дружбы на работе. Со всеми одинаково, ровно и на вы.
Допрос уложился в полтора часа. Конвейером — одна за другой. Все резюме я просмотрела заранее, поэтому расспрашивала подробнее о тех обязанностях, которые они выполняли на предыдущем месте и о рабочих навыках, а особенно — о причинах увольнения. Вглядывалась и прислушивалась к своим ощущениям намного тщательнее, чем шесть лет назад. Еще одна гадина в непосредственной близости мне точно была не нужна.
Разумеется, каждой я сказала стандартное: «Спасибо, мы с вами свяжемся», но в финал предварительно вышли две: брюнетка Катя и рыжая Таня. Обеим было по двадцать пять, не замужем, с хорошим опытом. Таня работала в администрации пятизвездочной «Коринтии», это давало ей преимущество, но и наводило на определенные мысли. Из таких мест не уходят по собственному из-за якобы неудобного графика.
Скинув резюме на почту эйчара Филиппа
