дней С. начинает мне вдруг чертить на песке детали механизмов и устройств, которые среди прочего производят и продают в их конторе. Обтюратор и шиберная заслонка в разрезе. Такой вот пляжный автокад. Слушаю зачарованно как иностранную речь. Ужасно люблю, когда мужчины начинают что-то подобное излагать — принципы построения какого-нибудь сложного оборудования. Они в тот момент так уверены в своих знаниях. И мир поэтому кажется таким незыблемым и твердым, основанным на разуме и логике. Но поскольку вискарь в баре совершенно неиссякаем, постепенно логика и разум выветриваются, остается лишь его тяжелый сон. А я слушаю как неумолчно шумит ветер в пальмах. И мне всё мерещится, что если чуть дольше вслушиваться в этот ровный шелест, то наконец поймешь, какой во всем этом смысл. Зачем нашей стране было нападать на соседнюю? Зачем мужчинам и женщинам вечно разгадывать эти загадки друг о друге? Эти странные нелепые ребусы? Ветер все не перестает. Он дует с такой силой как будто хочет высечь огонь из моего лица. И ему это почти удается. Кожа горит так сильно, что от нее, кажется, можно прикуривать.

…

К вопросу о покупках и ребусах. Злилась на С. весь первый день. Утром, за завтраком перед выездом в аэропорт:

Я. Через 10 дней мне нужно будет отдать за зубные импланты 30 тыр. 20 я найду, можно у тебя попросить 10?

С. Хм, я не знаю, ничего не могу обещать, я сильно потратился на эту поездку и вообще вес неясно с перспективами. Ты же можешь оформить кредитку.

Я. Ну, во-первых, у меня их и так уже две, в ноль использованных, и я отправила заявку на третью, и мне в ней отказали.

С. Что ты говоришь! Вот сволочи. В любом случае пока не могу ответить точно.

Ну ладно, думаю, в конце концов, не обязан. Я ведь юридически никто ему. Хотя всем третьим лицам он меня обычно представляет как жену, дабы не вдаваться в подробности. Не проходит и часа, как в дьюти-фри он радостно восклицает:

— О, смотри какие прикольные темные очки, всего 50 евро, давай тебе возьмем.

— Нет, они мне совершенно не нужны.

— Да давай, смотри как тебе идут.

— Если ты вдруг забыл, у меня зрение минус 7 и в темных очках я совсем ничего не увижу.

— Да, я не подумал. Давай тогда вина тебе купим. Тоже полтос, хорошее. Себе то я коньяка и вискаря набрал уже.

— Нет, с него будет болеть голова все 6 часов полета.

— Ну я даже не знаю, чем тебе угодить.

— Купи мне туалетную воду, раз тебе так уж хочется потратить этот полтинник.

Злая как собака, разговариваю с ним потом весь день сквозь зубы. И вечером его наконец прорывает:

— Почему ты так ершишься?

— А ты искренне не догоняешь? Ты отказал мне в том необходимом, которое я у тебя попросила. И тут же предлагаешь какую-то ерунду, которая тебе самому приглянулась. Как мне это нужно воспринимать?

— Я вовсе не отказывал тебе.

— Ты не сказал ничего определенного и завел речь про кредитку.

— Ну это же не значит отказ. И потом — я купил очки себе и как я могу не порадовать свою любимую женщину.

— По-моему это только игра слов, и радуешь ты самого себя, а вовсе не женщину.

— Ты просто хочешь истрепать мне нервы. Давай мы не будем портить отпуск?

…

Пишу своему привычному толмачу с просьбой пояснить — это все-таки индивидуальный образ мышления или общемужской подход, когда ты женщину балуешь и задариваешь, но исключительно по своему вкусу и усмотрению. Даже когда она тебе прямо сообщает, что именно ей нужно.

И. Ты знаешь, я думаю, что все-таки прикол в его личном опыте. Возможно, травматичном и неприятном.

Я. Пока не совсем понимаю тебя.

И. Ну наверняка у него были женщины, которые его использовали как банкомат, и он честно думал, что он их балует и заботится о них. А по итогу его просто доили.

Я. И теперь он вообще никому не верит?

И. Ну типа того. Он хочет твердо знать, куда и зачем идут его деньги.

Я. Мне в таком случае остается только принять как данность?

И. Не самый страшный и усатый таракан. На фоне всего имеющегося ассортимента, который творится в башках у людей, мужских и женских.

Я. Я для себя решила, что буду считаться просто игрушкой для него. А все свои и детей насущные потребности буду закрывать сама.

И. Ты не игрушка и не бирюлька. Ты любимая женщина и близкий человек. Но весь его жизненный опыт привел к таким вот вывертам сознания.

Тренируюсь в принятии чужих насекомых. А тут как раз подтянулись новости о войне, бомбежках, беженцах, санкциях. И денежные дрязги резко померкли на этом фоне. В итоге я решила — пусть он будет для красоты и радости. В тяготах и буднях я как-нибудь сама разгребусь. Если воспринимать его как красивую виньетку — все вопросы к нему снимаются.

Впрочем, на обратном пути в последние два часа полета мне становится вдруг резко плохо, так и норовлю свалиться в обморок. Вместе с доблестными стюардессами он приводит меня в чувство с божьей помощью и нашатырем — впрочем, не забывая при этом шутить в мой адрес с другими пассажирами, что это якобы я так напилась до потери сознания. А давление упало так низко, что у меня нет ни малейших сил оспаривать его. Чуть не на руках выносит меня из самолета. Который, кстати сказать, посадили вовсе не в нашем городе, а в соседнем после долгого и бесплодного кружения над плотным туманом родного аэропорта. На перекладных добираемся обратно. Для виньетки уж очень много энергии и денег тратит он на хлопоты обо мне. Расходимся по домам совершенно обессиленные, в полной тревоге и непонимании ситуации, стремительно меняющейся вокруг нас. Очевидно, ничего хорошего она не сулит. И сил ссориться уже нет совершенно. Нужен просто кто-то близкий и родной. Кого можно взять крепко за руку, чтобы не потеряться в этой суете и неразберихе, где даже родная мама повторяет убежденно лозунги первого канала. Внутренние противоречия на время отступают перед натиском внешних событий.

Итог, пожалуй, что неутешителен. Все эти бесконечные попытки понять другого, понять его мотивацию, понять, что стоит за его словами, каждый раз утыкаются в стену. Мне гораздо яснее женщины. А отношения все равно хочется строить с мужчинами. Но даже имея целый штат интерпретаторов и переводчиков, я неизбежно скатываюсь в