Тот завис на мгновение и уставился на стоящую на столешнице чашку. Почесал подбородок и спросил:

– А можно ограничить выбор? А то так-то цветов очень много.

– Хорошо, Айк, – ответила девушка. – Выбери из семи цветов радуги.

– Наверное, – решился-таки полковник, – я бы взял зелёную, ну или жёлтую. А тебе бы дал голубую. А почему тебя это вдруг интересует? Хочешь раскрасить чашки, чтобы у всех были свои собственные?

Как он угадал? Почему он с ней на одной волне? В глубине души Рашми стало так тепло, что напрочь забывалась неудача сегодняшнего дня.

– Айк, вот скажи, почему ты стал таким внимательным ко мне? Ты чувствуешь что-то особенное?

Полковник ВВС США Айзек Кинг выглядел не просто смущённым. Он явно растерялся и молчал около минуты, прежде чем ответить. И она даже успела пожалеть о вопросе. Что стало с её воспитанием? Что бы сказала мать? Она бы точно заявила, что Раш стала распутной девкой в этом своём космосе, что нужно просто ухаживать за мужчиной, проявлять к нему чисто женское внимание, а не требовать от него признаний. Но Рашми не напрасно училась в лучшем университете страны, стажировалась в Кембридже, она была слишком современна для собственной семьи. У неё даже были мужчины, и узнай мама об этом, она бы её просто заперла дома и не пустила бы больше никуда, ни на какие миссии, а непрерывно причитала бы, что дочь покрыла позором родных, и как хорошо, что отец не дожил до этого страшного дня!

Но Айк всё же ответил.

– Рашми, я просто… ты мне… понимаешь, когда ты летела в том модуле, мне было очень страшно, что я могу не увидеть тебя больше.

– Но почему тебе так хотелось увидеть меня вновь? – Раш и сама не знала, зачем она вытягивает из американца ответ. Что сделает, когда услышит то, в чём практически уверена? Она пока и сама не знала.

– Мне хотелось увидеть тебя, ну просто потому, что ты… да нет, – добавил он после мгновенной заминки, – не просто «потому что». Мне нужно было увидеть тебя, взять тебя за руку, обнять тебя, потому что я тебя…

Рашми Патил бросила в топку все мамины принципы, резко притянула голову Айка ближе и поцеловала его в губы, так и не дав договорить. Это было жутко неправильно, но пусть все марсиане катятся к чёртовой матери, а она просто снова счастлива. Пусть сегодня останется прекрасным, лучшим днём в её жизни.

Глава 6. Мари Нойманн

Кристоф сказал, что ночами теперь нужно дежурить по двое, и один из пары, по возможности, должен быть военным. Можно к гадалке не ходить, чтобы понять, кто заступит на первую ночную вахту после не очень удачной разведки. Шан всё ещё выздоравливал, Айзек, Рашми, Джессика и он сам должны были отдохнуть. Ну а Мичико – просто врач-биолог, ей такую ответственную задачу доверить нельзя. В общем, как Мари и предполагала, первая же смена досталась ей и Диме. Им выдали оружие, которое раньше никогда не давали дежурным. Она своё аккуратно повесила на стене в выделенной дежурке в первом модуле, а Дима, будучи военным, перекинул снаряжение через плечо и стал выглядеть как космодесантник. Вот любопытно, что она сделает, если засечёт НЛО, и что будет делать Волков с этой пукалкой против технологий инопланетян? Смешно. Но Мари уважала порядок, и раз так требовалось по протоколу безопасности, она будет от начала и до конца выполнять всё, что положено. Правда, если честно, очень хотелось спросить, кто и на какой случай составлял такой протокол. Нужно уточнить у Димы, он, как офицер, наверняка знает.

А вот, собственно говоря, и он: в дверь дежурной каморки постучали, и тут же туда заглянула белобрысая Димина голова с привычной улыбкой. «Весьма вовремя», – мысленно подметила девушка.

– Мари, составить компанию? У меня пара кружек кофе, – в проёме показались две руки, в которых было по прозрачной кружке с кофе. А чем он, интересно, стучал и открывал двери шлюза? Фокусник, блин.

– Да, проходи. Кофе – то, что нужно, спасибо. Ужас, организм никак не может привыкнуть к суткам на сорок минут длиннее, – вслед за руками с кружками и головой вплыл сам Дима и аккуратно, ногой, прикрыл за собой дверь.

Вообще, она больше любила латте, а не чёрный кофе, но тут выбирать не приходилось. Молоко имелось только сухое и сгущённое, которое она, кстати говоря, первый раз попробовала в космосе. Говорят, это русские «затащили» туда свое любимое лакомство. Айзек как-то рассказывал им, что американцы во время Второй мировой поставляли русским много консервов, среди которых было и сгущённое молоко, и именно оно как-то особенно полюбилось. Вообще, как она потом поняла, такое лакомство есть во всех странах, но в основном используется для приготовления десертов, а русские едят его чуть ли не ложками. Так что в космосе, где любая пища, которая долго хранится и потребляется из тюбиков, становится частью рациона, «сгущёнка» прижилась. Но латте с ним выходил отвратительный, слишком сладкий и густой. А сухое молоко можно добавлять разве что в растворимый кофе, да и то, вообще говоря, мерзкое месиво получается. Так что сейчас и американо вполне сойдёт.

– Меня тоже в сон клонит. Вот, решил, что вдвоём, да ещё и с кофе, проще будет отдежурить, – Дима по-хозяйски уселся рядом с ней и поставил кофе на стол.

Порой Мари не понимала сама себя. Что она в нём нашла? Айк был солиднее и сильней, Шан собраннее и умней, Крис харизматичней и красивей. Да и кроме них было в мире полно мужчин. Но как-то так вышло, что ей нравился Дима. И не просто нравился, она чувствовала, что полюбила его. Однако, сам Волков не проявлял признаков влечения. Лёгкий флирт. Шутки. Улыбки. Время от времени в его глазах мелькали даже какие-то эмоции, но разобраться в их природе она просто не могла. И уж чего точно не могла Мари Нойманн, так это взять инициативу в собственные руки. Не потому, что была не уверена в себе. Она прекрасно знала, что красива. Привлекала разных мужчин. Умных и спортивных. Влиятельных и творческих. Юных и в возрасте. Нет, в своих женских чарах она не сомневалась. Именно поэтому, будучи умной, оказалась в плену собственной логики: если она красива, а Дима ничего не предпринимает, то значит ничего к ней не испытывает. Включив чары, она бы смогла завлечь его в объятия, но не найти место