Шрифт:
Закладка:
Почти сразу я поехал в институт великой княгини Елены Павловны. Во-первых, отдать премию Ковисто. Извелся, поди, в ожидании. Думаю, конвертик его порадует. И поможет организовать показ для немцев. Это во-вторых. И можно будет считать день хорошо закончившимся.
В само здание я с парадного входа решил не заходить. Зачем людей лишний раз возбуждать? Начнут всякие «ходоки» цепляться, словно репей. Просто экзальтированные барышни. Я лучше как все нормальные — с бокового. В смысле для сотрудников. Это как в театре служебный вход для господ артистов и прочих причастных, чтобы чужие не мешались.
Зайдя, тут же нарвался на небольшой перерывчик у группы скоропомощников. Я эту компанию хорошо знаю, общались. А потому не прошел мимо, поздоровался, полюбопытствовал, как оно работается и учится.
— Тут у нас уже свои легенды начали создаваться, Евгений Александрович, — похвастался доктор Петров, мы с ним в первое дежурство как раз встречались.
— Быстро вы, однако, — улыбнулся я. — И в чем суть события?
— Скорая помощь в Питере нынче в моде. Уже пятнадцать бригад на линии в каждую смену. И вот повадилась одна дама, купеческая вдова, каждый день по три раза вызывать. По часам прямо, хоть проверяй. То голова у нее болит, то в груди что-то шевелится, то в поясницу вступит. Сын ее всё оплачивает, никаких претензий. Но сами понимаете, быстро все устали от такой пациентки. И дети тоже видят, что мама не в порядке. Очень просили что-то сделать, чтобы она успокоилась немного. Фельдшер наш, Никодимов, придумал. Приехали утром на вызов, он перед нами заходит с гармошкой, играет плясовую с минуту, и назад. А мы будто ни в чем не бывало, начинаем давление мерить с температурой вместе. Вдова сразу: что за музыканты? А мы все смотрим на нее, говорим, не было ничего. Днем поехали — та же история. Тут уже и сын с нами заодно, подтверждает, ничего не было, привиделось, наверное. А вечером уже не вызвала. Отвадили.
— Это хорошо, что инициатива не ваша была, — вставил я, отсмеявшись. — И претензий никаких.
Ковисто премии был несказанно рад. Не знаю, сколько у него тут жалования в год выходит, но вряд ли миллионы. Ему эти пять сотен, видать, много проблем решили. Взрослый мужик, а руки полез целовать, земные поклоны бить повадился. Сказал, что будет ждать меня столько надо. Всё подготовит и проведет на высшем уровне.
Вернулся в «Европейскую». Там уже работа вовсю кипела — законники что-то вещали друг другу на юридическом языке. Впрочем, мирно, без мордобоя. Я предложил для начала пообедать — вроде и время подошло уже, а потом поехать на представление. Но терпения у Дуйсберга в запасе оказалось крайне мало. Будущий глава международной корпорации хотел увидеть всё и сразу. А мне что? Если денежки уплачены, так можно и позже приступить к приему пищи. Мы не гордые.
Иван Николаевич не подвел. Показал класс. Нужные вещества у него как из воздуха появлялись, отмеривались в необходимых количествах с первой попытки и помещались куда надо. Создавалось впечатление, что он это самое ацетилирование с детства каждый день по три раза проводил.
Тут немцы ролями поменялись. Беттингер сзади отсиживался, а Дуйсберг интересовался деталями — видимо и сам в молодости поработал в лаборатории. Мне же доставило поистине огромнейшее удовольствие его лицо, на котором быстро кончилась уверенность в себе. Да и на мир он смотрел уже не как хозяин жизни, а больше изображал школяра, которого тычут носом в невыученное домашнее задание. Усы даже потеряли форму и превратились в щетку под носом. А как же, тут и гимназист справится с процессом, ничего сложного, а уж исследовательский отдел крупной компании должен после такого год в трауре ходить.
— Вот, собственно, и всё, — сказал я, когда Иван Николаевич продемонстрировал вещество, промыв его холодной водой. — Останется рекристаллизация, хотя бы этанолом, и очистка. Вы удовлетворены, господа?
— Да, — чуть вразнобой выдавили из себя Карл и Генри-Теодор, и это прозвучало для меня просто-таки райской музыкой.
* * *На этой радостной ноте я пригласил теперь уже партнеров на обед в тот самый рекомендованный мною «Додон». Пока там окончательно согласуют текст договора, можно всем и отдохнуть. Нашлось для нас место на свежем воздухе, под сенью деревьев. Красота, да и только. Официант притащил меню размером с атлас топографической анатомии, к которому неслабым довеском прилагалась винная карта. В качестве аперитива нам порекомендовали самый модный в этом сезоне коктейль — «Кровавая Мэри».
— А мне как автору рецепта отчисления когда начнут платить? — огорошил я официанта.
Тот даже управляющего позвал. Пришлось рассказывать о пикнике у Великого князя, чем я вогнал всех в ступор.
— Впрочем, у нас сегодня праздник, — махнул я рукой. — Считайте этот рецепт моим подарком. А сейчас я хочу предложить своим гостям кое-что новое. Зовите сюда буфетчика!
— Слушаю, ваше благородие, — склонился в поклоне искомый сотрудник через минуту.
— У вас есть текила? Или мескаль?
— В «Додоне» есть всё! — с гордостью заявил буфетчик и умчался.
Вернулся он довольно скоро, и тащил с собой невзрачную коричневую бутылку. На этикетке и в самом деле было написано «Jose Cuervo Tequila». И название знакомое.
— Это оставь здесь, принеси шейкер, мерный стакан, ликер «Куантро» и лимоны. Лед, конечно, тоже. Бокалы… Есть что-нибудь, похожее на креманки? И блюдце с солью. Давай, мухой!
Наверное, в больших ресторанах ко всему привыкли. Хочет посетитель смешать коктейль по собственному рецепту? Да пожалуйста, это всё же тише купеческих загулов с цыганами, медведями и всяким другим непотребством.
Дуйсберг с Беттингером давно перестали листать меню и о чем-то тихо переговаривались. Может, разрабатывали план, как сбежать отсюда, пока их еще не успели отравить.
Буфетчик оказался опытным, инструкции по приготовлению выполнил, креманки солью помазал, лимоны выдавил. Да, знаю, сок лайма предпочтительнее, но хорошо хоть текила нашлась, этот кактусовый самогон вообще непонятно как до Питера добрался.
