– Суды обычно неохотно забирают ребенка у матери, – говорит она. – И у твоей семьи достаточно денег, чтобы бороться, если Кеннеди подадут в суд.

– Это не мои деньги. И я готова спорить, что моя бабушка не станет вмешиваться. Она не захочет, чтоб ее имя было запятнано. Как бы мне ни хотелось верить, что Кэл так не поступит, я не могу быть полностью уверена. Я никогда не смогу забыть о своем предательстве, и это может оказаться последним гвоздем, забитым в мой гроб. А если он решит, что я недостойна воспитывать его сына?

– Я правда сомневаюсь, что он бы так думал, но в любом случае решение рассказать ему подразумевает риск, – соглашается она.

Я падаю на кровать.

– У меня мозг плавится.

– Хотела бы я дать лучший совет.

– Не уверена, что кто-то может мне дать совет, но ты прекрасная подруга. Спасибо.

Она усмехается.

– Прекрати. Ты бы сделала для меня то же самое.

– Да.

– Я знаю. – Она улыбается и зевает. – Утро вечера мудренее. Может быть, правильное решение само придет.

Я смеюсь. Если бы все было так просто.

* * *

Ночь, ожидаемо, была бессонной, и я изо всех сил стараюсь держать глаза открытыми на занятиях. Конспекты мои ужасны, а лекции в одно ухо влетают, в другое вылетают. На обед вместе с подругами я оттаскиваю свою уставшую задницу в Рейтц, и мы отправляемся в наш любимый ресторан. В ожидании еды пьем газировку. Тогда и начинается допрос с пристрастием.

– Итак, значит, ты и Кэлвин Кеннеди? – спрашивает Майя, пошевелив бровями вверх-вниз.

– Мы росли недалеко друг от друга и время от времени болтались вместе. – Я надеюсь, что мне удается выглядеть беспечной, мне просто необходимо стремительно свести этот разговор на нет.

– И-и-и? – умоляюще протягивает Брайана, перегнувшись через стол.

– И что? – Я пожимаю плечами, приняв равнодушный вид. Девочки кажутся милыми, и я не думаю, что они осудят меня, но все равно не хочу рисковать, рассказывая правду. Чем больше сдержанности я проявлю, тем больше шансов у меня съехать на тихих оборотах.

Она возводит к потолку глаза, полные грусти.

– Я видела монахинь, более откровенных, чем ты.

Я делаю большой глоток из своего стакана.

– А что Бри имела в виду, говоря, что он охренительно крутой и что ты с ним мутишь?

Мои ресницы трепещут.

– Это выводы с пятницы?

– Девочка, между вами было достаточно искр, чтобы вспыхнул пожар. Так в чем дело? Ты с ним спишь или что?

– Нет. Я не занимаюсь с ним сексом, и мне это не интересно. – Покалывание в нижней части тела говорит о том, что я лгу. Мое тело на 100 % не согласно с подобным утверждением.

Появилась официантка и поставила тарелки с горячим перед нами.

– В самом деле? – Майя макает картошку фри в кетчуп и кладет в рот.

– Да. Закончим на этом?

– Это вряд ли, – говорит Бри, улыбаясь во все зубы, и я издаю стон.

* * *

Мне с трудом удается держать глаза открытыми на последнем занятии, и я в приподнятом настроении, когда оно наконец заканчивается. Я собираюсь пропустить поход в библиотеку и вздремнуть, прежде чем начнется моя смена в центре. Пишу Чейзу, что не в состоянии сейчас с ним встретиться, проигнорировав ответный звонок, когда заметила, что на экране высветился его номер. Я знаю, что если отвечу, он меня уболтает, а меня ждет кроватка, и встречу с ней нельзя откладывать.

– Если ты не занимаешься с ним сексом, – говорит Бри, когда мы выходим из здания, – то почему он снова тебя ждет? – Она указывает через дорогу, и я поворачиваю голову в том направлении.

Кэл стоит, облокотившись на сияющий серебристый внедорожник, держа в одной руке бумажный стаканчик с кофе и пакет. Он выпрямляется, заметив меня, и одаривает одной из своих самых сногсшибательных улыбок. Потом посылает воздушный поцелуй и делает движение головой, приглашая подойти. Я встаю как вкопанная и сглатываю, пребывая в полной растерянности. Оттолкнувшись от внедорожника, он неторопливо направляется к нам, его взгляд нежно ласкает мое тело. Снова возвращается знакомое покалывание, и внутри меня все пульсирует.

Никто не умеет так заводить, как Кэлвин.

Я уже попадала под его очарование раньше, и теперь, похоже, оказалась в ловушке. Пока он продолжает пожирать меня глазами, я слегка покачиваюсь – от истощения и сильного желания. Так нечестно. Я была готова поклясться, что в детстве он заколдовал меня, если бы такое было возможно. Он продолжает смотреть на меня так, будто вокруг больше никого нет, и я чувствую слабость. Опираюсь на Майю, сжав ее руку, чтобы удержаться на ногах. В глазах Кэла мелькает осознание, и я проклинаю себя за слабость.

– Срань господня! – восклицает Майя. – Ему можно смотреть на меня так хоть каждый день. Кажется, мои трусики намокли.

Когда расстояние между нами сокращается, я не могу оторвать от него взгляд, хотя знаю, что должна. В его глазах отражаются нескрываемые чувства, и внутри меня происходит что-то странное.

– Вот дерьмо, – бормочу я. – Я пропала.