От внезапной и совершенно новой проблемы прежние тяготы мгновенно забылись, и Масти встрепенулся, прислушиваясь. Такой далекий и почти незаметный гвалт внезапно стал нестерпимо громким… даже пугающим.

Прихватив любимую трость с тяжелым набалдашником в виде змеиной головы, Петрам прокрался в прихожую и, затаив дыхание, выглянул через пробитое стекло. К его облегчению, подростки, звонко смеясь, уже пробежали мимо, закидывая булыжниками все, что только попадалось им на пути и могло сломаться. И чем больше шума издавала цель, тем громче становился их гогот.

Масти отважился встать в полный рост, только когда хулиганы скрылись из виду, а улица снова погрузилась в напряженную тишину. Стараясь не оцарапать кожу о торчащие в раме осколки, он потянулся к ссохшимся ставням.

– Камни? – бормотал лекарь, мечась от окна к окну. – Что еще за ерунда? Что нашло на этих дикарей? Впервые вижу такое…

И это была чистая правда. Под окнами Петрама частенько случались заварушки. Местный люд выяснял отношения с завидной регулярностью. Зачастую кроваво и неистово. Однако никто из дебоширов ни разу не покушался на собственность местного лекаря, который охотно штопал раненых после шумных перепалок. И теперь такое?

Когда Петрам закончил с окнами, в доме стало мрачно, как в склепе, а после расправы над горящими лампами и свечами – почти темно. Не придумав ничего лучше, он уцепился за тяжелое, как сволочь, кресло гостиной и поволок его ко входу.

«Только это, и хватит», – думал он, хрипя от натуги, но смог остановиться, только когда непроглядная чернота позднего вечера уже не позволяла разглядеть даже собственный нос. К этому моменту на кресле громоздился журнальный столик, два десятка неподъемных энциклопедий и куча всякого хлама поменьше. Тяжело дыша, Петрам нащупал потертую софу и сел, до боли стиснув любимую трость.

С улицы доносились далекие крики и, как показалось знахарю, отголоски сражения, повергая в трепет. Еще два часа назад он продавал пациенту мазь от геморроя, а теперь забился в угол, словно насмерть перепуганная собачонка. Что могло побудить народ к такому? Прыть лорда Трамма мало у кого снискала поддержку, но чтобы… чтобы что? Бунт? Восстание? Война?

Настойчивый стук в дверь, оборвав мысли, заставил Петрама вскрикнуть. Влажная от пота трость выскользнула из онемевших пальцев и с оглушительным, по мнению лекаря, грохотом замерла у его ног.

3.

– Петрам Масти! – от тяжелых ударов затряслась баррикада.

Лекарь молчал, не в силах выдавить ни звука. Он бы наверняка обмочился, не справь перед этим нужду. Лихорадочно пытаясь придумать хоть что-то, он затравленно огляделся, но не увидел ничего, кроме тьмы. Вылезти через окно, переждать до утра в какой-нибудь подворотне… и оставить на растерзание все свое добро?

– Петрам Масти! – бас смешался с грохотом, от которого старик едва не оглох. – Откройте! – и тише: – Именем ее милости, леди Фелиции Трамм.

В голове знахаря молнией пронесся ворох вопросов. Фелиция прислала за ним? Как она нашла его дом? Впрочем, пораскинув мозгами, Масти и сам смог бы придумать с десяток ответов, учитывая ее тесную связь с Магнусом. Только вот зачем Фелиции понадобился лекарь со стороны, когда есть придворный? И что, если эти люди не те, за кого себя выдают?

– Петрам Масти, если вы дома…

– Да тихо ты! – наконец отозвался знахарь, удивляясь собственному порыву. – Сейчас вся округа сбежится!

– Открывайте, дело срочное, – голос мужчины стал заметно тише, но от того не потерял жесткости.

Надрываясь, Петрам смог сдвинуть свою баррикаду только на четверть шага. Запалив светильник, он подобрал трость, приоткрыл дверь и высунул на улицу свою бородатую физиономию.

Их было пятеро. Крепкие, поджарые, в простой домотканой одежде и с длинными мечами на поясе, они сощурились от яркого света пламени, и… Масти хватило секунды их замешательства, чтобы, не целясь, ткнуть тростью в щель и снова спрятаться в прихожей.

– Сука… – прошипел один из них. – Он мне губу разбил.

– Дед, ты чего? – прошипел другой с нескрываемым удивлением.

Третий ничего не сказал, только со всей силы пнул незапертую дверь. Петрама, который навалился на вход с другой стороны, швырнуло в сторону. Едва не выронив светильник, он упал на колени и в ужасе обернулся. Не теряя времени, молодчики один за другим протискивались в дом, сдвинув завал еще на шаг.

– Пошли вон отсюда! – в отчаянии взвизгнул Масти. – Напасть на безоружного старика… Найдите себе кого-нибудь…

– Да кому ты нужен? – перебил его самый рослый. – Сказано же – мы от леди Фелиции.

– Ну-ну, – зло огрызнулся Петрам с пола. – А по форме и не скажешь.

– Старая нынче не в моде. Хотя, – стражник скользнул взглядом по завалу у двери, – ты, видать, и сам это знаешь.

По комнате пронеслись отрывистые смешки.

– И что ее милости от меня надо?

Петрам поднялся. Он смог-таки успокоиться, насколько может успокоиться беззащитный старик в присутствии пяти незнакомых громил. Однако, если бы его хотели ограбить или, тем более, убить, то не стали бы тратить время на пустые разговоры. Что ж, уже хлеб.

– Ее милость перед нами не отчитывается, – отрезал мужчина. – Нам приказано проводить тебя в Крепость, и ты пойдешь, – последнее слово он произнес с явным нажимом, давая понять, что не потерпит возражений.

Выслужиться перед супругой самого лорда… Масти едва не присвистнул от возможных перспектив. Он не имел ничего против вечерней прогулки, но только не сейчас. Без острой необходимости он бы не вышел из дома еще три, а то и четыре дня. За это время гарнизон Денпорта наверняка повытаскивает занозы из самых рьяных задниц.

– Дайте хоть сумку собрать, – обреченно произнес он, справедливо рассудив, что по иному поводу за ним бы не стали посылать.

Сверяясь со списком самых необходимых снадобий, Петрам внезапно вздрогнул, вспомнив о поручении Магнуса. Проклятый товар! Его следовало забрать сегодня вечером. Однако между самостоятельной прогулкой к демонам на рога и визитом в Крепость в сопровождении пятерых стражников лекарь, не колеблясь, выбрал последнее. Учитывая, что творилось за порогом, это был наиболее безопасный вариант. Ну а товар… товар вполне мог подождать до завтрашнего утра.

4.

На улице оказалось немногим светлее, чем дома. Рваные тучи то и дело заслоняли луну, оставляя на небе только тусклый отблеск холодного сияния. Налетел пронизывающий ветер, и Петрам поежился, кутаясь в бурый плащ. В мирное время он не остерегался бродить по улицам Тихого Города в столь поздний час, но на сей раз даже внушительный конвой не вселял в него должной уверенности.

Вечер сочился тревогой, как старая рана – гноем. Привычную тишину вспарывали отдаленные крики. Звон и треск, сливаясь в монотонный гам, долетали до лекаря, казалось, со всех сторон. Прекрасная прогулка под луной, ничего не скажешь.