к фейри. Теперь же я вновь отчетливо вспомнила, что, когда жила в замке, просыпалась в день купания еще до рассвета. Вода никогда не кончалась, а вот тепло и мыло – да. Первой добраться до мыла было одним из немногих удовольствий в жизни – крошечной победой, к которой я стремилась каждую неделю.

Я представила, как свешиваю ноги с кровати и смотрю на сестру в полутьме.

– Лучше поторопись, – сказала бы я.

– Отстань, – пробормотала бы она, сонно зевая. – Я сплю.

«Идеально, – подумала бы я. – Меньше конкурентов».

Через несколько минут я бы стояла под теплыми струями душа, и вода лилась бы на потрескавшуюся кожу рук. Я бы зажмурилась, представляя, что этот еле теплый душ – роскошная ванная комната с такой кучей мыла, что я бы не смогла все использовать.

Сейчас же, сидя в этой роскошной ванне, я погрузилась под воду, мечтая о том, чтобы в голове не было вообще никаких мыслей.

Глава 25. Лонни

Некоторое время спустя меня вытащили из воды под звук голосов. Нет, одного голоса.

– Ты закончила? Я уже начал опасаться, что ты решила утопиться и мне придется сыграть роль смелого спасателя.

Я подпрыгнула, расплескав воду во все стороны.

– Что за…

Тело вспыхнуло от жара, и меня охватило смущение.

– Должен предупредить, – лениво протянул Баэл, сидя на мраморном полу и прислонившись спиной к зеркалу, – что я не из тех, кто спасает. Если честно, я скорее из тех, кто топит.

– Какого черта ты здесь делаешь? – Я пыталась прикрыть самые интимные места, а затем осознала, что это бессмысленно из-за огромного зеркала и того факта, что он находится здесь уже черт знает сколько времени. – Выметайся.

– Сама выметайся. – Он ухмыльнулся, обнажая зубы. – Я приказал помыться, а не мариноваться.

– Я и моюсь!

Я была возмущена. Вернее сказать, взбешена, но, очевидно, ему наплевать. От несправедливости всего происходящего волна жара пронеслась по позвоночнику, а желание что-то сломать стало почти невыносимым.

– Если ты не выйдешь из ванной, мне придется поговорить с тобой здесь. – Его пристальный взгляд неторопливо скользил по моему телу, так что волна жара стала совсем обжигающей. – Расслабься, у тебя нет ничего, чего я не видел раньше, – да и выглядишь ты не очень.

Я погрузилась ниже в прозрачную воду, пока на поверхности не остались только глаза – как будто это могло помочь. Собравшись с мыслями и глубоко вздохнув, я снова встала. Это, должно быть, одна из худших среди всех несправедливостей мира.

– Я не считаю необходимым обсуждать мою неминуемую смерть. Как ты уже сказал – у меня нет выбора.

Хотелось бы мне, чтобы это прозвучало гневно, но вышло жалко. Они одолели меня еще до начала войны.

Баэл вытянул руку и вытащил из воздуха кубок, полный вина. Он улыбнулся мне, делая глоток.

– Ты опять преувеличиваешь, даже более того – лжешь. Ты не умрешь. Я же сказал, что помогу тебе.

Я нахмурилась.

– Тогда помоги и дай мне полотенце.

– Нет уж. Такой ты мне нравишься больше. – Он снова отхлебнул, а рядом появились бутылка и второй кубок. – Вина?

Я качнула головой. Кубок исчез.

– Почему ты хочешь мне помочь? Я не понимаю, зачем тебе отдавать трон человеческой служанке.

– Снова одно и то же. – Он поднялся и принялся расхаживать по ванной, будто мы вели интеллектуальную беседу за ужином. – Знаешь, что мне больше всего не нравится в людях? Вы постоянно врете и даже не осознаете этого. Это же абсурд. Вы говорите самые безумные вещи таким обыденным тоном, будто это факты.

– А мне это нравится в людях. У фейри нет воображения.

Он провел рукой по волосам и вздохнул.

– Представь – просто на секунду, – что, возможно, ты не продумала все так тщательно, как я. Что ты не знаешь всего, да и не можешь. Я не хочу, чтобы ты была королевой. Я просто предлагаю тебе помочь выиграть охоту. Победив, ты получишь шанс выжить. Тебе не кажется, что это уже хороший исход?

– А что будет, когда я выиграю?

– Скажешь: «Большое спасибо за спасение моей жизни». – Он улыбнулся. – Можем позже обсудить способы, которыми ты сможешь меня отблагодарить.

Я сжала кулаки.

– Ты обвиняешь меня во лжи, но именно ты не говоришь всю правду. Как же это бесит, твою мать…

Он рассмеялся.

– Так вы разговариваете на кухне?

Я метнула в него яростный взгляд.

– Говори что хочешь, но, во имя Эшлин, дай мне чертово полотенце.

– Ладно.

Он будто обиделся, но все равно потянулся назад, схватил с крючка одно из больших пушистых полотенец и передал мне. Я неловко потянулась за ним одной рукой, пытаясь второй прикрыть грудь.

– Когда ты выиграешь, – сказал он таким будничным тоном, словно мы обсуждали погоду, – ты отречешься от трона и отдашь корону мне.

Я оглянулась через плечо, поднимаясь из ванны и заворачиваясь в полотенце.

– Не проще было бы убить меня?

– Ты этого хочешь? – с искренним любопытством спросил он.

– Нет! Просто… зачем такие сложности?

– Если ты правда пытаешься избежать смерти, то выбрала совершенно неправильный путь.

– Это не ответ на вопрос… милорд. – В последнее слово я добавила как можно больше яда.

– Может быть, я хочу завладеть короной, но не хочу становиться королем. Убей я тебя, мне пришлось бы занять трон, поскольку, к сожалению, я во многом ограничен теми же правилами охоты, что и ты.

– Во многом? Не во всем?

– Лишь потому, что мне они известны лучше, чем тебе. – Он сделал глоток вина и снова прислонился спиной к зеркалу. Затем нахмурился. – Знание – это сила, но и проклятье. Как думаешь, может, они одно и то же?

Я попыталась опровергнуть его слова, но не смогла.

– Мне надоело указывать, что ты не отвечаешь на вопросы.

Он ухмыльнулся.

– Выгляни в окно.

Он показал пальцем, и я вытянула шею. Не сумев ничего увидеть со своего места, я пересекла комнату и встала рядом с ним, стараясь не касаться его рук.

Я прижалась носом к стеклу и ахнула, глядя на настоящее море фейри. Сотни, если не тысячи толпились снаружи, стремясь попасть внутрь.

Они сливались в единое целое – бурлящее, разгневанное море в шторм. Их крики были слышны даже отсюда, и казалось, что надвигается яростная буря.

Я подпрыгнула, и сердце на миг замерло, когда мимо окна неожиданно пронесся пикси. Он тянул за собой веревку с разноцветными флажками, как знамя, и кружил в воздухе. Почему-то мне показалось, что таким образом он оставлял грубые сообщения в небе.

Этот год