Он не смог договорить. На него попытались наступить.

— Убью, — зашипел он, всеми лапками упираясь в подошву ботинка. — Сожру сердце и закопаю!

* * *

Я молча шел рядом с Борисом, гадая про себя, когда же я могу лечь поспать? Я уже присмотрел себе небольшую скамейку, чтобы тупо положить свое бренное тело и ни о чем больше не думать. Присмотрел себе небольшую телегу, в которой можно было зарыться по голову, и наплевать даже, если она меня увезет и… посмотрел на сточную яму, куда можно было забраться и отоспаться.

Черт. Я слишком устал…

— Долго еще? — недовольно спросил я, понимая, что и ноги уже отказываются идти. — Мне бы полежать…

— Господин! — тут же отрапортовал Борис, не сбавляя ходу. — Буквально пять минут! Я живу не так далеко от вас!

Я кивнул в знак согласия, и замер. Что-то не давало мне идти. Мой слуга остановился рядом и с ужасом в глазах, посмотрел сначала под мою ногу, которую я не мог опустить на асфальт, а затем на меня.

— Г…г…господин! — Борис как-то странно замялся и начал заикаться. — Эт…т…то-о-о-о…

— Выдохни, — я посмотрел на бывшего сектанта, который побелел еще сильнее, и начал давить ногой. — Это что там за букашка такая? А? — злобно пробормотал я. Собирая энергию вокруг себя, я прихлопнул что-то шипящее на земле.

Убрал ногу, посмотрел на странный тараканий блин и пожал плечами.

Мы выдвинулись дальше, и Борис больше не проронил и слова.

Его дом, оказался не совсем его. А родительским. Когда мы приблизились к метровой ограде, в одноэтажном доме загорелся свет в окнах и через пару секунд, на улицу выбежали старик со старухой. Причитая, и поглаживая волосы Борису, они даже не сразу обратили внимание на мое присутствие.

— А это у нас кто, а, Барсик? — они как-то причудливо называли своего сына. — Твой друг?

Друг? Эта старуха назвала его моим другом? Да что тебе знать о дружбе? Ее тысячелетиями добиваются! Только через смерть близких, через апокалипсис и через жертвенность познается дружба! А Борис только лишь проводил меня до места, куда спрятали мою сестренку!

Разумеется, я так не сказал. Ну, зачем мне пудрить мозги старым людям, которые и так доживают свой век и вот-вот закинут кеды за икону? Я сказал просто, как истинный дипломат.

— Нет, не друзья. Ваш сын мой раб. Точнее слуга.

Глядя на их изумленные лица, я понимал, что они явно гордятся сыном. Что он служит не просто кому-то, а именно мне!

— Он хоть и бесполезный, — поддержал их я. — Но все же на мелочь годиться. Можете, им гордится!

* * *

Демон Пустоты катался на детских качелях и хохотал в ночное небо. Тело человека, хоть и ребенка, идеально ему подошло. Душу выпихнуть у него не получилось, но сместить и сделать себя главным он смог.

— Пожалуйста, хватит! — завопило трое юношей восемнадцати лет, которые последние полгода издевались над своей сестрой. — Отпусти нас, Катенька!

— Закрыли хлебальники, — ответила им восьмилетняя девочка с длинными, белыми косами. — А то и вас испепелю!

Ее голос был явно не детским. Скорее замогильным. Страшным и древним. Трое ее братьев лежали в песке, прижимая голову руками. Они боялись пошевелиться не только из-за того, что всю детскую площадку взял в кольцо огонь, но и потому, что их младшая сестра, пять минут назад одним щелчком пальцев, уничтожила боевого мага, который прилетел на аномалию.

В момент, когда она перестала качаться, огонь застыл. Когда она спустилась на песок и обула розовые сандалики, огонь погас. Когда она посмотрела на здание детского магазина, в пятидесяти метрах от нее, там что-то взорвалось.

— Ух, — пробасила голосом бездны, восьмилетняя девочка. — Пора бы и поиграться!

Глава 11

Борис сидел за общим столом родительского дома, и изредка косился на счастливое лицо господина. Рик, уминал за обе щеки печеную картошку, восседая на кожаном кресле и, несмотря на то, что его появление в его семье вышло… так сказать, слишком импульсивным, мать сразу растаяла, стоило тому похвалить ее стряпню.

— Вот смотри, Барсик, — Наталья Леонидовна тыкала пальцем на пустую, пятилитровую кастрюлю, в котором лежал запеченный картофель. — За пять минут все съел! И ты посмотри на него! — она кивнула на радостного Рика. — Не толстый же! А аппетит какой! А ты все говорил мне и говорил… говорил и говорил, что худеешь! Но куда еще больше-то?

— Знаю, мам, — недовольно протянул Борис, но тем не менее он был счастлив, что его господину было удобно и приятно находиться здесь. — Просто Рик, он… он…

Рик поднял голову, глазами сказал: «никакого упоминания божественности», и с прихлебом, отпил горяченный чай.

А вот отец Бориса, все же не смог простить такой выходки, которую Рик устроил при их встрече. Он буравил взглядом гостя и, кажется, глотал слюну, словно съесть его хотел.

«Мой ребенок не может быть слугой, — он с гордостью посмотрел на своего сына. — Как такой, как сыночек, может служить такому нерадивому? — он посмотрел на Рика и сплюнул бы, если бы не персидский ковер, который лежал на полу гостиной. — Ты даже не герой! Не чемпион, а так… нищий… ладно, Рик, завтра твоя жизнь сильно изменится.»

Владимир Палыч, понимая, что против жены переть не стоит, ведь она может лишить его прохода к особой еде, встал из-за стола и дошел до небольшого, сто дюймового телевизора. Нажал на кнопку включения и растворился в новостях. Лишь бы не слышать, как его супруга пресмыкается перед этим самым Риком.

* * *

Меня накормили, напоили, и спать уложили! И все бы ничего, если бы не разбудили.

В семь утра, в небольшую комнатку, где мне определили спальное место, постучались. Я раскрыл глаза, посмотрел на натяжной потолок. По которому бегала одна единственная чер6ная точка — муха, и резко сел в постели. Оглядел свою скромную обитель, хмыкнул, и сбросил с себя какое-то девичье одеяло.

— Рик, — голос Натальи Леонидовны стал таким же адским, как и голос Нины. — Завтракать и на поле!

Поле? Я не сразу смог понять смысл