платежами и товарами, как и ты.

– Да, теперь я это вижу, - сказал Дорофей, задумчиво кивая.

Цицерон улыбнулся.

– Видишь, это действительно просто, как и большинство основных принципов. Но нужен человек, подобный Архимеду, чтобы открыть такие принципы, – он смотрел на свое вино при свете лампы. – Но он определенно был рассеянным, и всегда погружался в свой мир чистой геометрии. В банях, говорят, он даже использовал себя как папирус, рисуя геометрические формы на массажной смазке своего живота.

Этот образ понравился Дорофею, который хлопнул себя по животу и от души засмеялся. Даже Агафин усмехнулся. Марджеро только приподнял бровь.

– Таким образом, Архимед встретил свою смерть, как всегда рассеянно поглощенный математикой, - сказал Цицерон. – Но я уверен, что вы все уже знаете историю его смерти…

– Смутно, - произнес Агафин.

– О, но тогда просветите нас, - сказал Дорофей.

– Очень хорошо, если вы настаиваете. После смерти Иерона римляне заняли Сицилию, чтобы держать ее в качестве оплота против Карфагена. В тот день, когда Сиракузы были взяты полководцем Марцеллом, Архимед сидел на берегу и решал новую теорему, рисуя фигуры палкой на песке, когда подошел отряд римских солдат. Архимед, который даже не знал, что город взят, не обращал на них внимания, пока солдаты не начали топтать его рисунки. Он сделал им грубое замечание …

– Насколько я помню, он предложил им всем пойти совокупиться со своими матерями, - сказал Марджеро, томно улыбаясь.

Цицерон прочистил горло.

– Во всяком случае, один из солдат пришел в ярость и убил Архимеда на месте.

– Я и не подозревал, что увлечение математикой может быть настолько опасным, - с серьезным лицом сказал Агафин.

– По крайней мере, Архимед умел заниматься своими делами, - тихо сказал Марджеро. И снова мне показалось, что я увидел, как он пристально посмотрел на Агафина, который никак не отреагировал.

Цицерон сделал вид, что не заметил, что его прервали.

– Когда римский полководец узнал о трагедии, он, конечно же, был подавлен. Он приказал устроить грандиозную похоронную процессию и построить тщательно продуманную гробницу с названиями величайших теорем Архимеда и украшенную скульптурами форм, свойства которых тот открыл – шара, конуса, цилиндра и других. Теперь напрашивается вопрос: «Где гробница Архимеда? Я бы хотел увидеть ее, пока я еще здесь».

Агафин и Дорофей посмотрели друг на друга и пожали плечами. Лицо Марджеро было непроницаемым, как у кошки.

– Вы хотите сказать, что никто из вас не знает, где находится могила Архимеда? Разве это не общеизвестно?

– Полагаю, где-то в старом некрополе за городскими стенами, - неопределенно сказал Агафин.

– Не все так озабочены своими мертвыми предками, как вы, римляне, - сказал Марджеро.

– Но, несомненно, могилу такого великого человека, как Архимед, следует рассматривать как святыню, – Цицерон внезапно застыл. Его глаза вспыхнули. Его челюсть задрожала. - «Эврика! Я нашел это!» - внезапно он так оживился, что все мы вздрогнули, даже Марджеро поднял свои тяжелые веки. – Гардиан Искатель, это сама Судьба свела нас с тобой, двух римлян, здесь, в Сиракузах! У меня здесь появилась любопытная цель, а у тебя дельце.

– О чем ты говоришь, Цицерон?

– Что скажешь о небольшой работе? Найди для меня потерянную гробницу Архимеда – если она еще существует – и я верну ей былую славу! Это будет венцом проведения моего года на Сицилии! Кто засомневается, что не Судьба устроила этот вечер и его исход, которые свел нас всех вместе -  двоих римлян, и наших новых сиракузских друзей? Эврика! Я чувствую себя Архимедом в ванне.

– Только не побегите голышом по улицам, - пошутил Дорофей, его круглое тело задрожало от смеха.

Вечер подошел к естественному завершению, и трое сиракузцев собрались уходить. Цицерон удалился, предоставив Тиро проводить их и отвести нас с Эконом к нашей комнате.  У двери Агафин задержался за своими уходящими товарищами и отвел меня в сторону.

– Я так понял, Цицерон серьезно настроен нанять тебя завтра искать гробницу Архимеда?

– Так оно и есть. В конце концов, меня зовут Гордианом Искателем.

Агафин поджал тонкие губы и внимательно посмотрел на меня холодным оценивающим взглядом, в котором сквозила легкая радость.

– Ты выглядишь достаточно порядочным парнем, Гордиан – для римлянина. Ах, да, не отрицай этого – я видел, как ты сегодня молча ухмылялся вместе с нами, пока твой соотечественник читал нам лекции об Иероне и Архимеде. Как будто мы были какими-то школьниками! Как будто он был коренным сиракузцем, а не мы! Но, как я уже сказал, ты кажешься достаточно порядочным. Могу ли я сделать тебе одолжение и подсказать, где найти гробницу?

– А, тебе это известно?

– Это знают не все, но да, я знаю, где она находится.

– Но ты этого не сказал Цицерону.

– И не скажу! Думаю, ты догадываешься почему. Ты же все знаешь! Насколько я предполагаю, он честнее, большинства чиновников-бюрократов, которых нам посылает Рим, но все же – наглость этого человека чрезмерна! Но ты мне нравишься, Гордиан. И мне нравится твой сын; мне понравилось, как он смеялся над тупыми шутками Дорофея. Ну, что, показать тебе, где найти гробницу Архимеда? Тогда ты сможешь показать ее Цицерону и получить оплату за свою работу, я надеюсь.

Я улыбнулся.

– Я ценю твою услугу, Агафин. Где именно находится гробница?

– В старом некрополе за воротами Ахрадина, примерно в ста шагах к северу от дороги. Там много старых памятников; это что-то вроде лабиринта. Мой отец показывал мне эту гробницу, когда я был еще мальчиком. Надписи с теоремами в значительной степени стерлись, но я отчетливо помню геометрические скульптуры. Боюсь, что некрополь пришел в запустение. Все памятники заросли, – он задумался на мгновение. – Трудно описать точное направление. Проще было бы просто показать тебе. Можешь ли ты подойти к воротам Ахрадина завтра утром?

– Ты занятой человек, Агафин. Я не хочу отнимать у тебя время.