Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Североамериканский Метрополис…

В полупустых апартаментах в высотке напротив парка Грейт Килс нашлась кофеварка и небольшой запас капсул двухлетней давности. Михаил сосредоточенно готовил себе кофе, а Лара молча достала из шкафа вино, открыла его, и теперь пила рубиновый напиток прямо из бутылки, сидя на диване в гостиной. Её почти перестала колотить мелкая дрожь.

Рэдмаунт прошёл в соседнюю комнату, там Вольмер покачивался на стуле рядом с письменным столом, ожидая зарядки ноутбука.

– Что было в твоём тайнике?

– Не твоё дело, коп, – буркнул он.

– Я уже понял, что ты не убьёшь меня, пока не найдёшь Елену. Что было в тайнике? Предполагаю, что это имеет для тебя некую сентиментальную ценность?

Тед чувствовал себя уставшим, но уверенным в себе. Охотник глянул на него с интересом. Колебался с минуту, потом опустил механическую руку в карман куртки, висевшей на спинке стула. Достал и протянул квадратную деревянную шкатулку тёмного отшлифованного дерева. Детектив аккуратно открыл ящичек и стал рассматривать в свете потолочных диодов маленькое кольцо. Серебряная оправа матовая от мелких царапин, а на тёмно-красном камне едва различается огранка.

– Она носила его в трёх браках со мной. В разных веках, – глухо произнёс Охотник.

– И скоро снова примерит? – тонко улыбнулся Тед.

– Не сомневайся! – тихо жужжащие металлические пальцы, блеснув хромом, забрали шкатулку.

– Что она для тебя?

– Всё… – выдохнул он.

– В смысле?

– Всё, что может дать женщина. Жена, любовница, мать, дочь, сестра и друг… Всё это – она. Ты не поймёшь. На это нужно время. Со мной она счастлива. Остальные только мешают.

– Но их смерти причиняют ей боль, помнишь. Ты хочешь замучить её?

– Я хочу освободить её от них! Хотя бы на время…

– Ты сказал, что Йен часто сопровождает её. Значит ли это, что он сильнее остальных любовников? – детектив скрестил руки на груди.

– Я сказал, что он при ней как собака! С псами не спят! Слушай, отвали! Как рассветёт, уезжаем, – раздражённо бросил через плечо Живущий Давно.

Рэдмаунт стиснул зубы и вернулся к друзьям.

Вольмер закрыл глаза, медленно глубоко дышал. В памяти встала яркая картина. Это было в самом начале двадцать первого века. Тот широкий одноэтажный домик со стеклянным фасадом и прозрачными стенами, в конце заброшенной дороги среди гор. Он не поверил себе, увидев выстроенным собственный проект. Казалось, напрягись немного, и вспомнятся чертежи и эскизы. Вот, значит, куда делся её неожиданный каприз. А получилось неплохо, но стоило бы поднять дом на сваях повыше.

Лето только началось. Недалеко по камням мерно шумела река. Он пришёл туда, зная, чувствуя, куда двигаться. Не удержавшись от созерцания природы, он понял, почему ей тут нравится, и уже мечтал, как они вдвоём будут сидеть, и смотреть на эти горы и лес, говорить, и…

Что-то не так. Колючее подозрение никак не отвязывалось. Он не понимал, что именно не в порядке. Ограды нет, охраны тоже, и это, по идее, должно было вдохновить. Но… Он прошёл внутрь. Слишком тихо, неправильно. Двери в большую комнату были лёгкими и раздвижными, как ширмы с рисовой бумагой. Открыв их, он ударился о взгляд чёрно-карих глаз.

Рассеянный свет через частично стеклянную кровлю. Левая стена почти целиком из окон до пола, живописный вид на горы и реку, справа небольшой камин и высокие книжные стеллажи. На полу в беспорядке валяется одежда, несколько книг, у очага забытые чашки и две тарелки, на ковре разбросаны подушки. Совсем чуть пахло шоколадным табаком и лимонными корками.

Напротив двери у стены вместо кровати – квадратный подиум примерно три на три метра, на нём высокий жёсткий матрас. Просторнейшее ложе застелено сатином угольного цвета с фиолетовым отливом там, где простыни и покрывала уже успели полинять от стирки. И на этом чёрно-лиловом фоне светились её смугло-розовые живот, маленькая грудь, плечи и руки, покрытые рубцами и ожогами, которые разгладило время. Она читала, полулёжа, опершись на подушки, опустила книгу на покрывало и смотрела на незваного гостя.

У неё тогда были очень длинные волосы. И лёгкие каштановые пряди смешались слева с красно-рыжей головой одного, и справа с чёрной, словно крыло вороны, гривой второго. Белые тела северян смотрелись восковыми на мягкой ткани, а кожа женщины была такого живого тёплого оттенка, что ему даже почудился её тонкий медовый запах. Патрик спал на животе, расслабленно вытянувшись, а Йен – на правом боку, пригревшись около неё. Любовники едва прикрыты тонкими покрывалами, в комнатах тепло. Они же сами себе погода.

Она молча смотрела на него, потом едва заметно покачала головой: «Нет!». Его время не пришло, и он должен уйти. Вольмер колебался, но понимал, что не успеет ничего сделать, если она разбудит близнецов. Преимущество будет не на его стороне, они давно вместе. Но даже если он убьёт обоих О’Лири, женщину всё равно потеряет.

Видя, что Генрих не двигается с места, Елена, не сводя с него глаз, медленно подняла руку над плечом Йена. Разумеется, его она первым спустит с поводка. Вечный вор и преданный пёс!

Охотник, сдавшись, сделал шаг назад и закрыл двери. С трудом перевёл дыхание, сердце дико стучало в груди, пальцы левой руки подрагивали. Изнутри его выжигали гнев, ревность и страсть. Ведь он не видел её уже больше пятнадцати лет. Но не мог рисковать, в этот раз он должен уступить…

Сигнал индикатора зарядного устройства выдернул из омута памяти. Он вздрогнул и с досадой потёр лоб. Почему она не останется с ним, зачем ей остальные? Сколько ещё веков он будет задаваться этим вопросом, не получая ответа?

Тут он прислушался к шуршащему шёпоту в соседней комнате.

– Мы должны арестовать его!

– У нас нет никаких доказательств, даже труп исчез!

– А ты что думаешь, Тед?

– Я хочу поехать с ним, куда б он не собирался. Хочу, чтобы он привёл меня к ней.

– Этот чувак маньяк, каких ещё поискать! Нам-то что делать? Где тебя искать потом?

– Я найду способ выйти на связь, плюс ты сможешь отслеживать сигнал коммуникатора, если только я его не грохну нигде,