с пармезаном и анчоусом, спагетти с камчатским крабом и ещё панна-котту на десерт, — продиктовала Ангелина: конечно, на ночь обжираться нехорошо, но имеет право за убитый в тире вечер.

Официант принёс закуски на большом деревянном подносе, улыбаясь, расставил блюда, Борис наблюдал за сервировкой. Молчание стало тяготить. Геля думала, что надо бы о чём-нибудь поговорить. Но о чём? В голову не приходило ни одной темы для беседы.

— А что Вы собирались со мной обсудить? — прервала молчание Ангелина.

— Я не хотел бы показаться странным, ведь Вы совершенно не знаете меня, — сказал и замолчал, тщательно разрезая ломтик моцареллы. В воздухе повисла пауза.

— Борис, Вы решили предложить мне долю в Вашем бизнесе? — пошутила Геля, чтобы нарушить молчание. Ей было скучно наблюдать, как её спутник, аккуратно, словно боясь повредить безупречную окружность салата капрезе, извлекает белоснежную моцареллу из-под алой дольки помидора.

— Нет, не собираюсь, — совершенно серьёзно ответил Борис. — Кстати, моцарелла оказалась хорошего качества. А это сейчас редкость.

— Почему редкость? — задала Геля вопрос, чтобы поддержать разговор. Ей было безразлично качество моцареллы в салате Бориса, но так он хоть о чём-то говорит.

— Моцарелла должна быть в возрасте от шести до двенадцати дней. Незрелый сыр безвкусный и резиноподобный, а перезревший становится мягким, пастообразным. Но многие рестораны небрежно относятся к дате производства или просто используют дешевую моцареллу без сливочного вкуса.

— Вы профессиональный повар или изысканный гурман?

— Я не гурман, но люблю вкусно поесть.

Опять повисла пауза, ели молча, наконец Борис отложил вилку и негромко заговорил:

— Так вот, мы отвлеклись на моцареллу. А я хотел сказать, что знакомы мы недавно, поэтому моё предложение прозвучит для Вас странно. Но я хочу предложить Вам выйти за меня замуж.

Ангелина ошалело уставилась на мужчину. Единственное, что могло объяснить ситуацию — он сошел с ума. Конечно, скатерть не жуёт и вилку в ухо не суёт, но поведение его нормальным никак нельзя назвать.

— Я не буду морочить Вам голову про любовь с первого взгляда, но меня привлекает и Ваша внешность, и Ваш характер.

— Борис, откуда Вам про мой характер известно? — вопросительно посмотрела Геля

— Вы мягкий, бесконфликтный человек. Тир явно не входил в ваши планы, но Вы поехали и стойко вынесли все неудобства с этим связанные. В мелочах Вы проявляете характер: я предложил взять телятину, а Вы гордо заказали морепродукты. Но это так по-женски, строптивость в подобной мелочи даже возбуждает.

— Борис, я не так наблюдательна, как Вы, оттого ничего не знаю про Вас и предложение Ваше принять не могу, — Ангелина решила прекратить этот нелепый разговор.

— Напрасно. Мне сорок один год, у меня свой достаточно успешный бизнес. Вы не замужем, но хотите замуж, а я обеспечу Вам достойный уровень жизни.

— С чего Вы взяли, что я хочу замуж! — возмутилась Геля.

— В Вашем возрасте все хотят, — равнодушно произнес Борис. — Ваша подруга, с которой Вы отдыхали, на всех мужиков голодными глазами смотрела, Вы — на одного, но явно женатого.

— Я ни на кого не смотрела, а подругу мою кроме работы вообще ничего не интересует. Она в тридцать лет уже топ-менеджер в крупной компании.

— Ну, а Вас работа явно не увлекает, Вы с тяжким вздохом про завтрашний рабочий день напомнили. Я Вам предоставлю возможность не впахивать, а заниматься собой, домом. Из Вас получится хорошая жена: Вы умеете вести себя, воспитаны, во всяком случае, не забываете обратиться к собеседнику по имени и, потом, повторюсь, Вы внешне очень привлекательны. У меня нет времени и желания заниматься положенной в таких случаях романтической мишурой, но если для Вас важны кольца, цветы и прочая атрибутика, то я готов повторить своё предложение в этом формате.

— Вы собираетесь официально жениться на женщине, которую видите второй раз в жизни?

— Почему же вижу во второй раз? Мы уже в четвёртый раз общаемся. Не смотрите на меня как на идиота. Я понимаю, что мои слова для вас неожиданны, поэтому Вы спокойно их обдумайте и позвоните мне завтра.

В машине они ехали молча, как неделю назад. Борис внимательно следил за дорогой, а Ангелина вспоминала загородный отель, катание на ватрушках и «молодого мужчину в серой куртке» нежно держащего под руку жену, а потом его хриплое «раздвинь ноги, сука», слёзы и боль…

Борис остановил машину перед Гелиным подъездом, пожелал спокойной ночи и уехал. Ангелина поднялась на крыльцо, оглянулась: в свете фонаря исчезал чёрный силуэт автомобиля — вот и всё, праздники закончились, надо приступать к работе — сейчас она вернётся домой, поставит будильник на половину седьмого и ляжет спать. А Борис останется здесь, в воспоминаниях о новогодних праздниках, и больше он никогда Геле не встретится. С этими мыслями Ангелина поднялась к себе на этаж и застыла у лифта: на полу под дверью её квартиры, свесив голову на грудь, сидел Белогорский.

Глава 18

Ангелина подошла поближе к Антону и увидела, что он спит. Геля вздохнула: вечер сюрпризов продолжался. Чтобы зайти в квартиру, пришлось трясти Белогорского за плечо, слушать пьяное бормотание, пытаться отпихнуть огромное его тело от двери. Наконец Антон поднялся во весь свой богатырский рост и ввалился следом за Гелей в квартиру, где прошёл в комнату и рухнул на кровать.

Ангелина постелила себе на диване, но спать не хотелось, да и громкий храп незваного гостя надежды на сон не оставлял. Вздохнув, отправилась на кухню, включила телевизор и заварила себе зелёный чай. Странный вечер завершает праздники: сначала практически незнакомый человек учил её держать оружие и звал замуж, а потом, как снег на голову, свалился на неё пьяный бывший…

В этот момент в дверном проёме появился Антон:

— Мне тоже чайку покрепче завари.

— Иди, спать ложись, — буркнула Геля. — От перегара твоего дышать нечем.

— А ты форточку открой, — посоветовал Белогорский, усаживаясь за стол. — Гелька, я из дома изгнан.

— Это ненужная для меня информация.

— Настенька, говорю, — Антон не обратил внимание на Гелино замечание, — Настя, так ведь нельзя. Но она ничего хочет понимать.

— Настя — это твоя жена? — уточнила Ангелина.

— Сволочь она, а не жена. Ключи забрала, сказала, чтоб к шлюхе своей шёл. Шлюха — это самое интеллигентное, что она сказала. Остальное мне стыдно тебе повторять.

— Разумеется, приятно, что вы про меня не забываете, но почему я фигурирую в ваших беседах как шлюха?

— Да при чём здесь ты? — Белогорский тяжело вздохнул. — И чай у тебя — дрянь зелёная. Нормальной чёрной заварки у тебя, что ли, нет?

— Пусть