Ася силилась понять и не могла. Подошла учительница, которая следила за порядком, предупредила, что во время контрольной разговаривать нельзя.

Взволнованно посмеиваясь, белокурая заёрзала, пальцами взъерошила кудри, расстегнула верхнюю пуговицу блузки и стала похожа на Мэрилин Монро. Совершив потрясающее перевоплощение, белокурая по-собачьи преданно глянула на учительницу.

– Я в деревне по старой программе училась, на татарском языке. Вот если бы контрольная была на татарском, я бы решила.

Учительница качнулась на каблуках и двинулась в конец класса.

– Девушка, а девушка!

Ася спиной вновь почувствовала острые отточенные коготки.

Задания у тётки были несложные, но всё равно пришлось потратить минут пятнадцать, и их не хватило Асе на свою пятую задачу. Вот теперь она маршировала по коридору в надежде узнать оценку, но для этого надо попасть за загадочную дверь, где происходят судьбоносные события. Некоторые люди выходили освещённые ореолом радости, а другие появлялись съёжившимися и заплаканными.

Из кабинета со счастливой улыбкой выскочила Мэрилин Монро. Не обратив на Асю внимания, упорхнула по лестнице вниз.

– Вот дьяволица! – хмыкнул кто-то из толпы. – Пролезла всё-таки. Ещё минус одно место.

Ожидающий народ, брюзжа, колыхнулся недовольством.

Ася вновь глянула на часы: оставалось ещё полчаса, а потом надо бежать на работу в ночную смену. Если бы знала, что всё так затянется, оформила бы отгул.

Ася набралась наглости и заскочила в кабинет вместе со счастливицей, чью фамилию назвали.

– Можно узнать оценку?

В кабинете за длинным столом сидели шесть женщин.

– Выйдите! – сказала самая крупная из них.

– Мне в ночную, – заканючила Ася.

– Я повторяю, выйдите вон, – словно для тарана, женщина наклонила лобастую голову.

– Но я уже пять часов жду! Я на работу опаздываю.

– Верните ей документы, – выдохнула уже другая женщина.

Другой писклявый голос предупредил:

– Если не дождётесь сегодня, завтра приходите за документами. Сейчас дверь закройте.

Ася кинулась прикрывать дверь.

– Девушка! С той стороны.

Ася проехала уже половину пути, а обида так и рвала её на куски. Тело в колючих мурашках. Через три остановки выходить, а за окном множилось и припекало осеннее солнце, деревья в жёлтой листве, на небе белыми сетками плыли облака.

Можно, конечно, обижаться на покровителя, ёрничать. Но, видимо, сегодня у него чересчур много подопечных. Каждую секунду на земле рождаются четыре человека, значит, на каждого внимания только на четвёртую долю секунды. Это, наверное, сравнимо с очень голодной ватагой котят на одну материнскую сиську. И тогда будет понятно, через что придётся пройти, чтобы быть первым. Свалка, куча-мала, драки, каждый старается для себя, о хороших манерах можно забыть. А ты юна, наивна и не догадываешься, к каким серьёзным и трагическим последствиям могут привести регулярные голодные потасовки из-за места под боком покровителя.

– Привет, – сел кто-то рядом с Асей.

Ася повернула голову, узнала диспетчера Раиса со склада гальваники. От него пахло свежей травой и лимоном.

– Видел тебя в техникуме. Не поступила?

– Не знаю. Не дождалась. Мне в ночную. А ты тоже поступал?

– Не-а. Я в институт хочу. С братишкой ездил. Он поступал на автослесаря.

– Поступил? – спросила, чтобы поддержать разговор.

– Ага.

Близко вдоль дороги стояли невысокие молодые клёны. Автобус осторожно подруливал к остановке, ветки царапали бока, через форточки лезли в салон. Неожиданно лицо Аси щекотнул налетевший лист, упал на колени. Раис подхватил лист, хорошо и бездумно засмеялся. Злость сразу пропала, и Ася увидела, как ветер шевелил его волосы, по пухлым губам скользили тени домов, голубая рубаха без морщинок заправлена в брюки, пуговицы напряжены, норовя выскочить из петель и обнажить крутую грудь и плечи. Забирая лист, Раис наклонился вперёд, явно стараясь коснуться плеча Аси. В сердце Аси образовалась сладостная истома.

Вышли из автобуса. В жидком потоке заводчан шли по дороге к административному корпусу. Возле раздевалки столкнулись с Зарёй.

– Вы откуда вдвоём?

Асе неловко, она мгновенно превратилась в тугую дрожащую пружину.

– В автобусе встретились.

– Эй, – тормошит её за плечо Раис, – стесняешься?

– Ну-ну, – внимательно смотрит Заря на Асю.

Ася воровато повела глазами. За секунду во рту стало сухо, а в голове – чугунно, муторно. Пытаясь найти ключ от шкафчика, суетливо зашарила в сумке, хрипло добавила:

– Опаздываем.

До цеха, если бежать через улицу, – минут пять, а если по переходу – все десять. Задержалась, ой как задержалась! Надо словить уходящую со смены бригаду. Два человека отказывались платить комсомольские взносы: Колька взносы измерял в бутылках и скоренько всё пропивал, а Федька не платил из принципа, требовал исключения. Но в комитете комсомола Федькино заявление постоянно терялось, а от Аси требовалась вся наличность сразу. Так и получалось, что из-за Фёдора не могла сдать ведомость. Пожаловалась Василисе Васильевне. Она вновь всей бригаде представила комсорга и предупредила, чтобы со взносами не тянули. «Кто будет отлынивать, лишу премии». А это гораздо больше комсомольских взносов.

В тот же день все заплатили. Против выступил Фёдор. Страшно ругался, наговорил гадостей. Орал с таким расчётом, чтобы лично не обидеть Асю и комсомол. Василиса Васильевна выполнила своё обещание, и Федька потерял половину премии. С той поры Федька стал сторониться Аси, после зарплаты сбегал по длинным заводским тоннелям и, если не получалось, злобно высмеивал Асю.

Месяца два не прощал обиду, пока не узнал, что Ася в последний раз заплатила за него сама. После этого притих, расплатился с долгом и в комитете комсомола написал заявление об отчислении из рядов юных ленинцев.

Большое комсомольское хозяйство затянуло Асю общественной работой. Знакомилась с новыми людьми, вместо комсорга цеха ходила на городские конференции, участвовала в субботниках. Эта комсомольская суета скрадывала Асино одиночество. Заря была редкой подружкой: уходила с Володей в кино, на танцы, шмонала магазины, уезжала в деревню или встречала деревенских гостей. С остальными девчонками отношения не складывались. Ася, не приученная к хозяйству, всё делала неправильно: плохо отжимала стираное бельё, и с него бесконечно капало на балконный пол, надолго занимала ванную, оставляла в раковине немытую посуду. Девчонки раздражительно закатывали глаза, сжимали в тонкую нить накрашенные губы и переносили на Асину кровать её немытые кастрюльки и оставленные под кухонным столом тапочки. Ася перемывала, стирала, потом забивалась в угол балкона и утирала слёзы, которые копились в уголках глаз или стекали по щекам.

Фёдор уже сбежал переодеваться в раздевалку. Оставил три рубля Василисе Васильевне с гордым «без сдачи», нагло посмотрел ей в глаза. Старался казаться равнодушным, но выдавали дрожащие руки, алкогольный запах. Ася сама расписалась в ведомости, отсчитала мелочь, крупно подписала: «Сдача Фёдору с комсомольских взносов», завернула монеты в клетчатый тетрадный лист