Спорить, ни у кого, видимо, сил уже не оставалось. Отец с Филом, не раздеваясь завалились в постель и сразу же разразились завидным храпом.

Кира сидела на диване тихая и по-прежнему никак не реагировала на происходящее вокруг. Мне стало интересно, будет ли девушка в эти тринадцать ночей спать? По-видимому, нет.

— Все будет хорошо, Кира, — погладил я её по рыжей макушке.

Девушка никак не среагировала на мою ласку, продолжая смотреть в одну точку.

— Относительно, — вдруг, спустя время, хрипло произнесла она. — Между смертью и жизнью есть коридор, сокол, ты вошел в него и прилетел сюда.

— Что ты хочешь этим сказать? — напряженно спросил я.

Кира медленно повернула голову.

— У твоей матери две птицы во чреве — сокол и ворон, она равно служит обоим, как Матерь-Богиня равно любит двух своих дочерей — жизнь и смерть.

Все это я и без Киры знал. Только Кира перепутала про чрево, сокол и ворон у матери был на лопатках. И вообще, слова её звучали, скорее, как некий сонный бред.

— Он искал столетия. Он не отпустит. Я обречена, — она монотонно проговаривала обрывки бессвязных, ничего не значащих фраз. — В личине твоего друга скрывается враг.

Я поёжился. Хотелось уже, чтобы Кира просто заткнулась. Посмотрел на Киру. Она, словно угадав мое желание, вновь отвернулась от меня и, молча, уставилась на стену.

Тишина сначала давила, а потом потихоньку стала усыплять.

В один из моментов я даже забылся настолько, что с открытыми глазами умудрился увидеть красочный сон. Сон, а точнее кошмар, был настолько реалистичен и гадок, что я, как не старался его поскорее забыть, так и не смог от него отделаться.

Видимо, меня нехило торкнуло то, что Харви так нагло ушел с Хлоей в закат. И мое подсознание подсунуло мне на рассмотрение картинку следующего содержания.

Небольшая комната. Свет свечей создает интимный полумрак. На стене пляшут уродливые тени.

Харви жадно припадает к губам Хлои. Она пылко отвечает на его поцелуи. На пол падают одежды. Харви, подхватив вдовушку на руки, несёт её на кровать. Сам же ложится сверху, покрывая её тело поцелуями. Она, оставляя след, проводит ногтями по его обнаженной спине.

Примечательно, что лицо и фигура Хлои, как будто наслаивались на другое лицо и фигуру. Более утонченную, аристократическую женщину, до жути похожую на мою мать.

Харви входит в неё. Он шумно выдыхает от захватившего наслаждения и вместе с воздухом из него выходит его харма, которая устремляется в подвеску, что в форме сосуда висит на груди женщины. Из подвески, в обратном движении, вырывается чёрный дымок. Он заползает Харви в отверстие рта, в глаза, нос.

Глаза Харви становятся черными, а рот кривит усмешка…

Я очнулся от кошмара, виденного мной так явственно. Осмотрелся. В комнате по-прежнему было спокойно. Фил с отцом безмятежно храпели на кровати. Кира, свернулась калачиком на диване, и тоже, как будто бы уснула. Я встал, принес одеяло и накрыл девушку.

Чтобы развеять всю эту жуть, я потихоньку стал прохаживаться по комнате, махать руками, отжиматься, но ничего не помогало — в душе царила тревога.

Я уже надумал пойти и проверить всё ли в порядке с Харви, махнув рукой на все нормы приличия, когда в дверь постучали.

Я открыл. В комнату, тихо, на цыпочках вошел Харви собственной персоной. Целый и невредимый с обычными глазами и нормальным человеческим лицом.

— Эрик, иди, поспи, я подежурю, — дружелюбно предложил он. — А то бросил вас ради юбки, нехорошо…

Я, недоверчиво сощурившись, вглядывался в оруженосца отца.

— А ты случайно не ворон, летящий на крыльях ночи, — выразил я сомнение.

Уж больно свеж у меня был перед глазами кошмар со всеми его непривлекательными и излишними подробностями.

— Да иди ты в жопу, Эрик! Хочешь, стереги Киру сам, а я тогда спать пошел, — обижено пробурчал Харви и сжевав зевком часть слов, махнул рукой и попытался было опять улизнуть на блаженный покой.

— Ну, уж нет, тогда дежурь! — возмутился я от такой наглости. — А я пошел спать. Через часок уже можно будет толкнуть отца, а Фил пускай спит.

— Ну, что Кира, я теперь твой сторож, — улыбнувшись, подмигнул Кире Харви, садясь на диван.

Я зашел в небольшую комнату со скудной обстановкой. Кровать была застелена. Я сдернул покрывало, будучи отчего-то уверенный, что Хлоя с Харви безобразничали, не расстилая постели. Не успел я донести голову до подушки, как провалился в крепкий сон.

Глава 11

Проснулся я от того, что утреннее солнце нещадно било по глазам. Я перевернулся на другой бок, прячась от навязчивого света и рассчитывая поспать ещё немного, но в ещё полусонной голове уже зашевелились мысли о нерешенных проблемах. От этого отделаться, перевернувшись на другой бок, не вышло, пришлось вставать.

После неполноценного сна тело было тяжелым, а голова тупая. Я, как недоспавший медведь, стал шарохаться, собирая все углы, по комнате. Умылся. Размял затекшие со сна мышцы. Очень хотелось сходить по человечески в душ, но таких удобств в трактире не предусматривалось. Поэтому я побрел в соседнюю комнату, так сказать, к своим нерешенным проблемам.

В соседней комнате уже не спали. Отец с Филом о чем-то вполголоса переговаривались, указывая на Киру. Кира сидела на стуле, безучастно глядя в окно, за которым медленно пробуждалась жизнь. Солнце играло в её рыжих волосах. Но даже огненная копна на голове не оживляла лица зачарованной девушки.

Харви метал ножи в стену и выглядел мрачнее тучи. Видимо не сумела его как следует приласкать и удовлетворить зазноба, раз он так напряжен. После ночи с хорошей девушкой, обычно наоборот, душа поет.

Я поздоровался со всеми и плюхнулся на диван.

— Что, будто на похоронах? — поинтересовался я, глядя, как Харви ловко пришпилил ножом муху.

— А у тебя родилась идея? — приподнял бровь отец.

— Есть одна, — с вызовом ответил я, — пожрать!

— Тебе лишь бы брюхо набить, — проворчал отец. — Мы уже заказали завтрак. Ждем.

Я чувствовал, что воцарившееся на какое-то время согласие между мной и отцом, опять стало сменяться возрастающим раздражением. Меня давила вся эта история с моей матерью и, судя по поведению отца — его тоже. Надо бы нам как-то поговорить и не сильно откладывая, а то это напряжение рисковало перерасти в