— Путь к знаниям лежит через тернии, — подбодрил я сам сеьбя.

Сэр Лоренс поднялся и обошёл залы библиотеки зажигая лампы. На улице смеркалось, и для чтения естественного света уже было недостаточно.

Мы вроде бы все выяснили, но я все никак не мог решиться уйти. У меня вертелся на языке ещё один вопрос. Мне хотелось знать, что случилось с моей матерью, но для этого разговора было слишком много лишних ушей. Поэтому я мялся в нерешительности, и моим спутником тоже приходилось маяться вместе со мной, выжидая неизвестно чего.

— Может ли жрица служить одновременно двум богиням Амадей и Аве? — вдруг в унисон моим мыслям осторожно спросил отец.

— Это редкое исключение, подтверждающее правило, что этого быть не может, — попытался отшутиться сэр Лоренс, зажигая еще одну лампу.

— Итак, — нетерпеливо надавил я, сообразив, что жрец не собирается посвящать нас в детали, — может быть, стоит поговорить именно о редких исключениях?

Сэр Лоренс поднял на нас пристальный взгляд. По нашим напряженным моськам, видимо смекнув, что спрашиваем мы не из праздного любопытства,дунул на свечу, которой зажигал лампы, сел на место и принялся терпеливо объяснять.

— Свитки хранят мифическую историю об одной такой верховной жрице. Её дело сторона, её суть баланс, она хранила равновесие сил и помогала обоим — жизни и смерти. Она была отмечены символами и ворона, и сокола. Её чтили сестры и со стороны Аве, и со стороны Амадей, но при этом не понимали и боялись.

— Но почему? Ведь служа одной, она предаёт другую, значит, не служит никому, — всё еще не мог понять я смысла такой раздвоенности.

— Так и есть, — не стал возражать мне сэр Лоренс, — поэтому её истинная хозяйка Матерь-Богиня. А Матерь-Богиня любит обеих своих дочерей и хочет для них счастья.

— Но у Матери-Богини нет жриц, — возразил отец. — Всем известно, что она отказалась от своего культа, повелев служить её детям.

— Поэтому мы и считаем эту историю мифом, — покачал головой сэр Лоренс. — Как гласит легенда, для обретения чести стать жрицей Матери-Богини, этой женщине пришлось многое пережить. Ей пришлось умереть и воскреснуть, предать и быть преданной, простить и быть прощенной. Породить великое зло, чтобы искупить его порождением великого добра. Эта миф, друзья, красивый миф для жриц. Женщины любят такие истории.

— Что по легенде в итоге стало с этой жрицей? — не глядя на Лоренса спросил отец чуть дрогнувшим голосом.

— Свиткам досконально неизвестно. Есть две версии событий, одна гласит, что Амадей и Аве наказали её за двойное предательство. Отныне и вовеки веков она стоит прикованная к скале, и каждый день её плоть исклевывают вороны и соколы. Наутро она возрождается и все повторяется вновь.

— А другая? — хмуро спросил я, эта версия событий мне очень не нравилась и я, надеялся услышать, что-то более позитивное.

— А другая, скорее вытекает из первой, Матерь-Богиня сжалилась над ней и сняла со скалы, забрав к себе во фрейлины. Есть пророчество, что её харма вернется на землю в предвестие большой войны Сокола и Ворона и всё повториться. Но ничто не повторяется…

Вышли мы из храма еще более озадаченные. Я прибывал в непонятках — что делать дальше? Меня давило, что все эти люди, даже отец — они идут за мной, а я не знаю, куда их вести. А еще мне очень хотелось знать, что случилось с матерью, как она умерла…

— Что дальше? — уныло спросил Фил то, что вертелось на языке у всех.

Вид, мой оруженосец имел не просто потрёпанный — в гроб кладут краше. Вокруг покрасневших глаз отчетливо прорисовывались иссиня-черные фингалы. Цвет лица стал серо-желтым, щеки впали…

Остальные выглядели не многим лучше — грязные измученные, побитые. Даже Лейла потеряла свой всегдашний лоск и блеск.

— Не знаю, как вы, а я еду в замок, спать! — нарушив молчание, решительно заявила Лейла. — Кто со мной?

Она важно прошествовала в свой экипаж, где, завалившись набок, сидел герцог Крайкос, так до сих пор и не пришедший в сознание и на время беседы с сэром Лоренсом оставленный нами в экипаже.

Лейла вопросительно посмотрела на нас, изогнув свои красивые брови. Произошла заминка.

Я не решил еще, что нам делать дальше. Было ясно, что всем требуется отоспаться, но прежде чем разойтись по комнатам, нужно было наметить дальнейший план действий.

Сумерки медленно переходили в темноту. Я прикинул, что путь до замка — никак не меньше часа езды.

А отдохнуть и переговорить требовалось уже сейчас. В животе у меня урчало от голода. И тащиться в замок очень не хотелось. Я осмотрелся и вспомнил, что мы здесь недавно неподалеку были в трактире «Скажи друг и войди».

— Здесь неподалеку есть трактир «Скажи друг и войди», — наконец-то, решился я. — Мы сходим туда перекусить, обговорить дальнейший планы, возможно там и заночуем.

— Как хотите, — пожала плечами Лейла

— Это есть осознанная необходимость, — спаясничал я.

Томаш посмотрел на нас как-то виновато. Затем провел рукой по лицу и пошел к экипажу.

— Я увезу отца и фрейлину Стеллы к дяде в ваш замок, — вздохнул Томаш, словно бы оправдываясь, что ему нужно исполнить своё сыновний долг и отложить спасение сестры на короткое время, — и потом присоединюсь к вам.

— Дерзай, — поддержал я, здравомыслящее решение.

Томаш сел рядом с герцогом Крайкосом, заботливо подперев его обмякшее тело собой. В экипаж торопливо плюхнулась и фрейлина Стеллы, словно испугавшись, что её оставят здесь с нами.

— Эрик, напомни мне, чтобы я больше не связывалась с тобой, — на прощание попросила Лейла.

— Боюсь, ты не устоишь, — усмехнулся я, — слишком велик соблазн.

— Это мы еще посмотрим, — упрямо вздернув подбородок, ответила Лейла и резко тронулась с места, обдав нас облаком пыли на прощание.

Мы всей компанией отправились в трактир.

В трактире оказалось не так много народу, но зато как всегда шумно. Трубадур пел пахабную песенку о семи женщинах и одном гноме. Фил поморщился, видимо, расстроившись, что ему пришлось привести сестру сюда.

Мы уселись в сравнительно тихом уголке, который облюбовали еще в прошлый раз, когда пришлось здесь встречаться со Стефом и его мротами. У пышногрудой служанки заказали по большой порции запеченной на углях картошечки и по шашлыку.