Тор кивнул. Голова всё ещё кружилась, словно он только что проснулся от тысячелетнего сна.

– Кто вы? – хрипло спросил он.

– Меня называют курадор[26], – пожал плечами старик. – Но я такой же, как ты. Разве что постарше немного, конечно. – Он засмеялся. – Ну, или намного.

Старик вытер руки тряпкой, и, увидев их, Тор изумился ещё больше, чем до этого кристаллам. Вместо линии жизни у старика на ладонях виднелись извилистые серебряные шрамы.

– Мы срезаем их в детстве, – объяснил курадор.

Тор резко вдохнул; от движения по телу прокатилась волна тошноты.

– Вы срезаете линии жизни? Зачем?

Старик провёл синим кристаллом над Тором, с головы до ног, потом обратно. Мальчик чувствовал холодную энергию, распространявшуюся внутри. В ушах звенело – точно так же, как обычно звенит под водой.

– Мы считаем, что они парализуют нас, – объяснил курадор.

Тор без всяких вопросов понял, что старик имеет в виду. Он не один год разглядывал собственную линию жизни, надеясь, что на ней появятся вершины или хотя бы провалы, чтобы жизнь стала интереснее. В какой-то степени он позволял этим радужным линиям управлять его жизнью. Его действиями. Тор задумался… Если бы он не знал, какое спокойное будущее его ожидает, рискнул бы он обменять свою эмблему на другую?

Загадал бы такое глупое желание на Новый год?

– Когда у тебя нет линии жизни, ты сам волен решать, кем хочешь стать, – сказал курадор. Он показал на ладонь Тора. – А ты сам так не думаешь?

Прежде чем Тор успел ответить, старик хлопнул в ладоши. По хижине разнёсся резкий звон колокольчика, и кристалл, который держал в руках курадор, рассыпался в порошок.

Как только каменная пыль коснулась кожи, тело Тора приподнялось, на мгновение зависло в воздухе, потом упало.

И Тор снова погрузился во тьму.

* * *

Он открыл глаза и увидел над собой лица Энгля и Мельды.

Мельда обняла его за шею.

– Мы думали, тебе конец!

Энгль кивнул, явно впечатлённый.

– Стрекающие лягушки – самые ядовитые животные на всём Острове Эмблем, – сказал он и скривил губы. – Ты в самом деле должен был умереть.

Мельда пихнула его локтем в плечо.

– Ай. Нет, ну я не то что жалуюсь, конечно…

Тор сел в постели и застонал. Он ничего такого не видел, но чувствовал себя так, словно был весь покрыт синяками. Болело всё.

– Сколько я так пролежал?

– Почти всю ночь, – ответил Энгль. – Достаточно, чтобы мы успели немного прикорнуть, поужинать и, что ещё лучше – барабанную дробь, пожалуйста! – узнать, куда идти дальше.

Мельда прокашлялась.

– Ну, точнее, курадор узнал, но книгу ему показал я.

Мельда недовольно моргнула.

– Ладно, ладно, книга ему тоже была не нужна. Мельда рассказала ему историю о пелиларге, и он сам всё понял.

Энгль просиял и убрал руку в карман.

– Но я достал для тебя вот это! – Он вытащил горстку крошек и нахмурился. – Ой. Должно быть… м-м-м… развалилось.

Курадор протянул Тору чашку с ярко-красным напитком. Скорее всего, натолчённым из кристаллов.

– Выпей. Это придаст сил.

Тор сделал глоток и чуть не выплюнул. На вкус напиток был чем-то средним между прокисшей грязью и заплесневелой корой.

– Да, на вкус гадость, но помогает.

Тор выпил всё одним глотком, потом вздрогнул.

– Так куда… куда… о эмблемы, какая жуть!

Он скорчил гримасу. Послевкусие у напитка из кристаллов оказалось ещё хуже.

– Куда мы идём дальше?

Хотя отравление ядом стрекающей лягушки стало самым болезненным переживанием Тора за всю жизнь, он всё же почувствовал небольшое облегчение, узнав, что друзья и без него смогли узнать, куда идти дальше.

Мельда сложила руки и переплела пальцы. Она нервничала… нет, боялась.

– Думаю, лучше будет, если курадор сам всё объяснит.

Старик прищурился и посмотрел на Тора.

– Я слышал об этих созданиях. Ну, о которых рассказала мне твоя подруга. К северо-востоку отсюда ходят легенды о женщинах с длинными, жуткими волосами, которыми они могут управлять, словно кнутами. Рассказы о людях, которые исчезают без следа. О криках, разлетающихся эхом.

Да, действительно похоже на тех чудовищ из сказки.

– Где они живут?

– В Разбойничьей гряде.

Когда Тор услышал это название, внутренности в животе стали выписывать кульбиты. У него засосало под ложечкой, потому что он в самом деле знал об этих местах – о предательских горных тропах и хищных зверях, которые там живут. А ещё в животе похолодело от стыда. Потому что впервые за очень долгое, как ему показалось, время он подумал о Розе.

Младшая сестрёнка… Как у неё дела? Переживает ли она за брата?

– Трудное путешествие, это точно, – сказал курадор. – Вам понадобятся припасы… да-да… может быть, несколько кристаллов, защищающих от тёмных духов. А еда… конечно, в тех горах вы не найдёте даже сорняков. Возможно, придётся немного поголодать – всё зависит от того, сколько вы сможете с собой унести.

Чем больше говорил курадор, тем сильнее сомневался Тор в своих силах.

Коссо зевнул. Тор и не заметил, как тот вошёл в хижину.

– От разговоров о неминучей смерти меня клонит в сон. До восхода осталось всего ничего, и я, конечно, не знаю насчёт вас, но я лично предпочитаю провести остаток ночи с закрытыми глазами.

Его зевки оказались заразительными, и вскоре зевали уже все в хижине, кроме курадора. Через дверной проём они видели, как старик собирает кристаллы под деревьями в саду, словно цветы. Светящиеся камни легко вылезали из земли, ненадолго гасли, а потом снова начинали светиться с прежним блеском. Собрав целый бушель[27], старик посмотрел на то, что удалось набрать, и довольно кивнул.

– Этого хватит. Держите их при себе и ни в коем случае… вы слушаете? Это очень важно. Ни в коем случае не дайте им коснуться земли. Сорванные кристаллы не должны возвращаться обратно в землю.

Мельда прищурилась.

– А что произойдёт, если они коснутся земли?

Курадор вздрогнул. На его лысину попал лучик света, и она заблестела.

– Много чего может произойти. Землетрясения, торнадо… горящие глыбы, падающие с неба. Или вообще ничего. Всё зависит от того, какой кристалл упадёт, вот что я скажу. Одни кристаллы куда капризнее других.