держал свой пулемет с торчащим обрывком пустой ленты. Судя по окровавленным волосам, облепившим ДШК, как только патроны закончились, Грок схватил пулемет за ствол и принялся орудовать им заместо дубины. Правда, после этого массивную железяку вряд ли можно было использовать как огнестрельное оружие – глубокие вмятины на пулемете свидетельствовали о том, что теперь это всего лишь тяжелая стальная дубина и не более того.

– Все рравно патрронов нет, – прорычал Грок, перехватив взгляд шама. И неожиданно ухмыльнулся. – А чего это вы тут делали? Фыф какой-то пррибалдевший…

– Лечились, – отрезала Настя. – После боя силы восстанавливали.

– Я б тоже не прррочь восстановиться, – еще шире ухмыльнулся Грок, скользнув взглядом по высокой груди Насти.

И тут Фыф почувствовал, что еще немного – и он не сможет сдерживаться. Мозг Грока был словно на ладони, только протянуть невидимую ниточку мысли, и вождь Рарров навсегда забудет, как пялиться на красавицу-кио.

Это было удивительно. Причем настолько, что Фыф, действительно поплывший то ли от спиртовых паров, то ли от поцелуя Насти, то ли от того и от другого вместе, пришел в себя окончательно.

«Вот это номер, – смущенно подумал он, невольно отводя взгляд в сторону. – Она же не моего племени. И вообще неясно, как у них всё там устроено… ну, в смысле размножения…»

– Восстановиться ему. Перебьешься, – проворчала Настя, с усилием застегивая ворот видавшего виды камуфляжа, который она носила еще с тех времен, как по приказу Кулагина ушла из Башни Мозга искать Снайпера. – Между прочим, мог бы Фыфа поблагодарить. Это он твою стрелу прямо в воздухе развалил на атомы.

– Стррелу? – удивленно переспросил Грок. Поднес грязную лапу к затылку, почесался глубокомысленно. – То-то я думаю, то ль стрррелял плешивый, то ль мне померрещилось. Ну, дрруг, считай, что я перрред тобой в долгу…

Фыфу излияния Грока сейчас были совсем не в кассу. У него из всех эмоций осталось одно-единственное желание: добраться как-нибудь до своих нар и завалиться спать. И чтоб не будили, пока не выспится…

Наконец Настя справилась с верхней пуговицей, которую она не имела привычки застегивать. После чего подняла глаза на Грока и кивнула на восточную стену.

– Что там?

– Кррарги потерряли четверррть своей оррды, отошли, стали лагеррем на ночь, – лаконично поведал вождь Рарров. – Думаю, с утрра опять полезут. Если б вы тут атаку с тыла не покррошили, сейчас бы они уже глодали наши кости.

– Подавятся, – коротко бросила Настя, однако Фыф уловил некоторую неуверенность в ее голосе.

– Твоими, наверрно, да, – пожал плечами Грок. – У кио кости несъедобные. А наши, думаю, они все же завтрра погрррызут ближе к обеду. У них воинов еще паррра сотен, а у нас четырре десятка осталось.

– С противоположной стены крепости спуститься и свалить не вариант? – на всякий случай поинтересовалась Настя.

Грок покачал головой.

– Я смотрррел. Их посты ррасставлены по всему перриметрру.

Словно в подтверждение его слов из-за стены раздалось знакомое до оскомины:

– Не надоело?

И покатилось в сгущающейся темноте, словно невидимая петля затягиваясь вокруг тюремного замка.

– Не надоело?.. Не надоело?.. Не надоело?..

– Кланы ррразные, а система оповещений одна, – хмыкнул Грок. – Один же наррод. Эх, объединиться бы! Это ж какая сила была б… Ну ладно, сейчас посты на стенах ррраставлю – и спать, чего и вам желаю. Завтрра будет тррудный день.

И ушел, помахивая своим пулеметом, словно легкой тросточкой.

«Здоровые они, – с легкой завистью подумал Фыф. – Мне б их здоровье».

А вслух спросил то, что с некоторых пор не давало покоя:

– Ты… откуда знаешь? Про то, что думал тот… с топором? И про стрелу?

Настя оторвала взгляд от мощной спины Грока, шагнула к Фыфу, наклонилась. Ее огромные глазищи оказались вровень с его глазом.

– Помнишь, как ты мне лоботомию делал? – негромко произнесла кио. – И сказал, что я с тех пор почти что обычной бабой стала, если не считать танталового скелета, огня и штыков в руках? Так нет, шам. Помимо этого я научилась видеть то, что видишь ты. И чувствовать то, что ты чувствуешь.

– Всегда? – прошептал Фыф.

Он вдруг понял, что мгновенно протрезвел. И горло перехватило, дышать трудно стало. И голова слегка закружилась. От кио пахло как-то одуряюще сладко. Не по`том, как от животного, мутанта или человека. А по-другому. Похожий запах источают молодые побеги шагай-дерева, которые запахом привлекают к себе маленьких зверюшек, чтобы схватить и сожрать…

Кио усмехнулась.

– Нет. Только когда рядом нахожусь. Знаешь, иногда мне кажется, что ты меня боишься. Жаль, что я не могу читать твои мысли, как ты мои. Только то, что ты чувствуешь, здесь…

Она положила маленькую, сильную ладонь на свой лоб.

– И здесь, – добавила она, прикладывая руку к левой груди, упругость и объем которой не скрывал, а лишь подчеркивал вытертый камуфляж.

– Ух… – выдохнул Фыф. И добавил, чтоб что-то сказать: – Прям как в любовных романах, которых в ОКНе целая библиотека была…

– Дурак, – холодно пожала плечами Настя. – Я ему о своих способностях, а он мне за любовь. До своей кельи сам доплетешься?

И, не дожидаясь ответа, развернулась и пошла к тюремному корпусу, в котором у нее тоже имелась своя отдельная камера с дверью и ключом. Где Настя нашла камерный ключ к старинной двери – загадка. Многие молодые нео облизывались на запертую дверь, но вломиться к кио никто не решался. Получить огнем в морду или танталовым штыком в зубы дураков не было.

– Подумаешь, какие мы обидчивые, – проворчал Фыф, с трудом поднимаясь с земли. – Как меня подкалывать, так все нормально. А как я пошутил – так сразу дурак и пошел ты лесом. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

Фыф сделал шаг, другой. Ничего, нормально. Слегка пошатывает от усталости, выпитого и внюханного, но терпимо. До нар точно доплетемся, не на земле же спать…

Он уже почти поднялся по полуразрушенной от времени лестнице к себе на второй этаж, как вдруг понял, что хочет жрать, как жук-медведь после зимней спячки. Но спать хотелось сильнее. Потому спускаться вниз Фыф не стал. Конечно, там сейчас валялась куча трупов нео, у которых можно было нахлебаться вдосталь загустевшей крови. Но, с другой стороны, Грок ясно сказал: завтра на рассвете последний бой. И поэтому, если выбирать перед смертью между пожрать и поспать, сейчас Фыф явно выбирал второе.

Добравшись до своей камеры, он просто рухнул на стальные нары, застеленные какими-то старыми тряпками, и вырубился моментально. Словно кто свечку задул. Тлела она себе, тлела, а тут – фух! И все. Темнота. Глубокая, холодная… Могильная…

Проснулся он от чувства, что рядом кто-то есть. Кто-то невидимый в чернильной темноте камеры. Сквозь плотные шторы из вьюна не проникало ни единого лучика снаружи. Хотя, было бы утро, тусклое солнце все равно б пробило живые занавески. Тогда кто это? Нео-диверсант, проникший в