Шрифт:
Закладка:
- Нет. Нет. Нет. В этот раз у тебя не получится запудрить мне мозги. Понял? Хороший Козловский, плохой Козловский. Я тебя раскусила. Больше на такое не куплюсь.
Другими словами, слюни больше пускать не буду.
Теперь начну только о себе думать.
Неуверенно поднимаюсь на ноги, и когда меня начинает шатать в разные стороны, Артем хватает меня под руку.
- Что с тобой?
- Аллергия. На тебя.
- Сядь.
Ага. Разбежалась.
- Сядь, я сказал.
- Кем ты себя возомнил? Думаешь, я буду слушаться, и как собачка выполнять каждый твой приказ? Не надейся. – решительно заявляю я, хоть и себе под нос. А чего так голова кружится? – Не буду. Я взрослая и самодостаточная женщина. Прямо сейчас тебя разлюблю, и наконец-то заживу.
Ох, мамочки.
Я просто скатываюсь по стене, будто мне только что в лоб прилетела сковорода.
Меня начинает трясти, словно в лихорадке, и когда Артем берет меня на руки и начинает куда-то нести, я не сопротивляюсь.
Опозориться еще сильнее у меня не получится, и не осталось сил, чтобы брыкаться. Молчать – это самое правильное решение. Неизвестно, что я еще могу ляпнуть в таком состояние.
У Козловского красивая шея. Хотелось пальцем дотронуться до выпуклой вены, но в этот момент меня опустили на что-то мягкое, и накрыли сверху одеялом.
Мысль о том, что мне нужно встать и ехать на встречу с Тимурой, все еще витает в голове, но я все еще без сил, а перед глазами какая-то серая пелена и ужасно хочется закрыть глаза.
Артем наклоняется и рукой касается моего лба, и я уже готова назвать его градусником, но вспоминаю, что язык – мой враг.
- Я даже спрашивать не буду, что ты ела.
- Лучше поблагодари. – шепчу я. – Жизнь тебе спасла.
Наверно, я все-таки не умру. Раз чувство юмора не пропало, значит, еще смогу встретить старость.
- Ты даже не представляешь, что смогла сделать с моей жизнью. – Тихо произносит Артем, и мне почему-то кажется, что это не его слова, а лишь издевка моего воображения.
Действительно, как я могла его жизнь изменить? Выгнала из комнаты? Иногда порчу настроение? Так, это все временно.
Вот уеду, и все станет, как прежде.
Чего он напрягается?
- Я не специально, Козловский. Кстати, можешь идти. Я полежу чуть-чуть, потом тоже по делам уеду.
- Это вряд ли. Сегодня ты точно останешься дома. Да и я, вместе с тобой. Сейчас воды принесу, а ты не вздумай двигаться. Комиссарова, я не шучу, встанешь, я вызову скорую.
В другой раз, я бы тут же подпрыгнула, и доказала, что слушаться его не собираюсь.
Да и сейчас хотела, но голова к подушке приклеилась. Или она стала весить целую тонну. Поднять ее я тупо не могла.
- Как только ты выйдешь, я танцевать начну.
- Дождись моего возвращения. Тоже на это посмотрю.
- Ты мне не веришь?
- Верю. – насмешливо бросает он, еще раз дотрагиваясь до моего лба. – Отдыхай.
Блин, вот снова я ведусь на его улыбку.
Когда-нибудь меня жизнь начнет чему-то учить?
Мне кажется, я никогда не поумнею. Ну, пока нахожусь рядом с Артемом – точно нет.
Глаза закрываются, и мне с трудом удается их открыть. Когда, в очередной раз, у меня это получается, в комнате уже темно.
Я уснула?
Черт.
Кое как поднявшись с кровати, я выхожу из комнаты, и нахожу Артема на кухне.
- Кажется, я не умерла. – говорю первое, что приходит в голову.
- Ты как?
- Нормально. Долго я спала?
- Несколько часов. Врач сказал, что тебе надо отлежаться и при сильной слабости пить крепкий чай.
Что?
Врач?
Пока я спала, мне же не вырезали почку?
Задираю футболку и смотрю на живот. Фух. На месте.
- Ты вызвал скорую?
Артем морщится.
- Я же не знахарь. – Бросает он, наливая воду в стакан. – Ты не реагировала, и мне надо было что-то делать. Никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным. Прекращай болеть, Комиссарова. Побереги мои нервы.
– И что врачи сказали?
Я отворачиваюсь, не собираясь беспокоиться за чужие нервные клетки. Он на моих каждый день танцует и вообще не парится по этому поводу.
Почему я должна?
– Что кому-то надо следить за тем, что попадает ей в рот, а, по-хорошему, лучше и не открывать его без повода. Послушай добрых дядек в халате. Они плохого не посоветуют.
Почему у меня такое чувство, что Артём издевается?
А-а-а, потому что это так и есть.
– А они не говорили, что у юмористов зубы выпадают?
На его лице мелькает усмешка.
– Зря они тебя не предупредили. Ну, тогда слушай совет от девушки, которая на бокс когда-то ходила: глупые шутки – хуже кариеса. Из-за одной может понадобиться вставная челюсть.
Пока я распинаюсь, Козловский спокойно убирает в сторону стакан с водой и садится на стул.
Эй, я с кем разговариваю?
Где реакция?
– Ты мне угрожаешь?
– Тебе – нет. А вот к твоему чувству юмора у меня есть парочка претензий.
– Чувство юмора? Еще какие-то жалобы есть?
Я так и заморгала, не совсем понимая, что именно его веселит.
– Список составишь или вслух осмелишься сказать?
– Ты наглый. Бесчувственный. Продолжать или достаточно?
– Продолжай. Все равно делать нечего, хоть тебя послушаю.
Ах, значит так?
– Хам и гад. И фамилия у тебя дурацкая. Но тебе очень подходит.
На секунду теряюсь, пытаясь понять, что на меня нашло.
– Все? – раздается рядом со мной. – Сейчас интересно стало, пару часов назад у тебя получилось меня разлюбить или ты еще в процессе?
Ой-ой-ой. Что началось?
Мы же о другом разговаривали.
На парня смотреть не могла. Пришлось начать пол рассматривать и тихо шипеть:
– Конечно получилось. Забудь об этом и никогда не вспоминай. Ясно?
– Ага. А сама-то забудешь?
Отвечать я ничего не стала, просто развернулась и вышла из кухни. Не в том я состоянии, чтобы воевать. Мне бы отлежаться, сил набраться. А потом… Вместо сна я выбрала просмотр фильма. Идиотская комедия с героем-неудачником – именно то, что мне нужно. Артём ко мне присоединился минут через пятнадцать, молча сел рядом, вытянул ноги и отобрал пульт, сделав звук громче. Сразу же стало так хорошо и спокойно. Не помню, в какой момент я в сон провалилась. Глаза я открыла, когда моя голова коснулась подушки.
