Шрифт:
Закладка:
— Отпустите, — прерывисто выдавила, пытаясь дернуть головой.
Смолянов, наконец, убрал руку. Там, где только что были его пальцы, все ныло.
— Я не претендую на Старцева, — вздернула подбородок, упрямо не отводя взгляда.
— А на кого претендуешь? На моего сына, что ли? — со смешком ответил он.
— А это не ваше дело.
Он резко подался вперед, так, что я непроизвольно отшатнулась.
— Глупая-глупая лань. Запомни, деточка, лань может только убегать, но никак не бороться. В этой жизни все происходит так, как хочу я. Деньги и власть, знаешь ли, все решают. — Он резко встал. — Я бы посоветовал тебе исчезнуть из жизни моей семьи. Как можно быстрее. А то мне может надоесть твое присутствие, и тогда придется помочь тебе исчезнуть.
— Вы мне угрожаете?
— Предупреждаю, деточка. Всего лишь предупреждаю.
И после этой резко брошенной фразы, Смолянов развернулся и, насвистывая, пошел прочь. Я шокировано смотрела ему вслед, совершенно не понимая, что сейчас произошло. Случившееся было слишком неожиданным, непонятным. Его слова… я прокручивала их раз за разом в голове, и всё равно не верила в то, что услышала.
“Напомнила ты мне эту лань”.
“Он не может остановиться в попытках тебя поймать. А ты в попытках убежать”.
“Старцев не разведется с моей дочкой. Никогда. Я не дам”.
“Готова быть простой шлюхой для него?”
“Глупая-глупая лань. Запомни, деточка, лань может только убегать, но никак не бороться”.
Впервые я встречала такого человека. Кажется, прогнившего до самого основания.
Возвращалась обратно медленным шагом, приводя свои мысли и эмоции в порядок.
Собиралась ли я жаловаться Смолянову на его отца? Пожалуй, нет. Смолянов был упрямцем не меньше Тимура, и неизвестно, как бы отреагировал на то, что его отец пытается за него решить, что он должен делать. Мне показалось, что Аркадий все знает — про меня и Старцева, про планы на месть своего сына. Знает слишком много. И он просто разрешает своему сыну поиграть в месть, уверенный, что ничего стоящего и серьезного Костя не сделает. А может быть, именно поэтому стоит все ему рассказать? Чтобы он разозлился, завелся? А если все будет наоборот? Узнав, что отец в курсе, Смолянов даст заднюю?
Я не могла рисковать. Разговор со Смоляновым-старшим хоть и напугал меня, но при этом взрастил во мне тихую, упрямую ярость. Для всех для них я была этой самой глупой ланью. Для Смоляновых, для Старцева. Они забавлялись, зная, что я слабее, понимая, какую власть и силу имеют. И Аркадий прав — все ждут, что я убегу. Ведь это логично, это то, что я умею хорошо. Но я так не поступлю. Не в этот раз.
— Что с твоим лицом? — спросил Смолянов, когда я вошла в наш дом.
— А что с ним?
— Какое-то оно кровожадное, — с усмешкой, так похожей на отцовскую, сказал он.
Я ничего не ответила, прошла мимо, в ванную, чтобы сходить в душ.
Остаток дня пролетел очень быстро. Мужчины уехали на охоту. Мы остались небольшой женской компанией из пяти человек — Элиона, Лидия, которых я уже знала. Еще с нами была та самая молодая девушка, которую я видела на ужине в доме Аркадия. Оказалось, что она — его жена и младше меня на четыре года. Я постаралась скрыть изумление, но такая разница в возрасте была для меня слишком большой и непонятной. Девушка выглядела кротко и невинно. Я просто не могла понять, как она выживала рядом с таким властным и тоталитарным мужчиной как Аркадий Смолянов. Две другие женщины сопровождали друзей Смолянова, но я даже не запомнила их имени.
Для нас была запланирована прогулка на лошадях. Я, желая оказаться как можно дальше от ядовитых взглядов жены Старцева, которые она периодически на меня бросала, в какой-то момент отстала от компании, а потом и вовсе попросила мужчину, едущего со мной рядом и контролирующего коня, поменять маршрут.
Так мне удалось побродить по лесам в одиночестве, если не считать провожатого, а потом незамеченной вернуться в домик, где я дождалась возвращения Смолянова.
Он пришел с охоты навеселе, взбудораженный. Но мне безумно повезло, потому что по его планам мы не собирались на ужин, а возвращались в Москву немедленно. Я выдохнула с облегчением и сказала, что готова. Он с удивлением посмотрел на мой уже собранный чемодан, упаковкой которого я занималась, пока ждала его возвращения.
Смолянов ушел попрощаться с отцом, не заставляя меня идти с ним, за что я была ему очень благодарна.
— Тебе нужно продержать Старцева не меньше двух дней без связи. Утопи его телефон. Или сделай так, чтобы он его потерял. И не дай купить новый, — инструктировал меня Смолянов уже в самолете.
— Ты думаешь это реально? — нахмурившись, спросила.
— Тебе придется очень постараться.
Мы замолчали. Я переваривала услышанное, не представляя, как реализую то, что просил Смолянов.
— А что будет потом?
— Как мы и обсуждали. Проверки. Пожарная, налоговая. Старцева не будет на связи, а значит, он не сможет во время решить вопросы. А я помогу сделать так, чтобы они нашли очень весомые нарушения. Попадет на крупные штрафы. Акции упадут. В идеальной картине даже потеряет несколько точек.
— Ты думаешь этого достаточно? Что ему эти штрафы? Как жужжание назойливой мухи.
— Поверь, я сделаю так, что это будет очень большая муха, последствия которой он будет расхлебывать не меньше года.
— А что с публичным скандалом?
Он смотрит на меня заинтересованно и внимательно.
— Пойдешь на это?
Неуверенно киваю.
— Нужно что-то очень провокационное и пикантное. Желательно, не просто фото, а видео. С какими-нибудь признаниями. Сделаешь?
— Да. И что тогда?
— Я сделаю так, чтобы это разнеслось по интернету. Отец не успеет остановить. Я знаю, как это сделать, — с усмешкой говорит он. — Они обязаны будут развестись, чтобы восстановить репутацию. Партнеры отца люди со старой закалкой. Не потерпят такой грязи.
Я киваю.
— А что если… не получится? — тихо спрашиваю.
— А ты сделай так, чтобы получилось, — резко и отрывисто парирует Смолянов.
В этот раз мы летим сразу прямиком в Москву. Видимо, машину Смолянов не собирается забирать из дома отца. Хотя, думаю, у него этих машин, как у меня туфлей в шкафу.
Когда мы приземляемся в Москве,
