Шрифт:
Закладка:
— Хорошо… Пусть они дуры. Пусть у них нет денег. Но хозяева твои взяли у меня деньги — и все, пусть отпустят, тем более что я для них, как говорится, не кондиция. Все мои органы, можешь так и передать своим хозяевам, заплыли жиром, и никакой голод не заставит меня похудеть, как бы они ни старались! Им проще прокрутить меня на мясорубке и продавать как фарш…
— Глафира, что ты такое говоришь?!
— Да все правильно я говорю, потому что, если они продадут мои почки или сердце, вернее, всего лишь попытаются их продать, у них ничего не получится!
— Разве ты не понимаешь, что они не могут отпустить тебя?
Глаша понимала. Как понимала и всю бесполезность своих бесед с Алевтиной. Казалось, Алевтина все понимает и даже как будто доверяет Глафире, но на какие-то решительные действия она не способна. Знает, что и хозяева ее так долго не протянут, рано или поздно все равно попадутся и сдадут ее — убийцу собственного мужа. Ей бы радикально изменить свою жизнь, довериться Глафире, обратиться за помощью к Лизе, чтобы сменить имя и начать новую жизнь — так нет, Аля предпочитает плыть по течению, зная, что это течение может привести ее к печальному финалу.
— Послушай, Алевтина, а тебе не приходит в голову, что если ты сейчас начнешь действовать, если мы с тобой сообщим куда следует о том, что творят твои хозяева и где находится дом, в котором держат пленников, то ты избежишь, по крайней мере, ответственности за сообщничество! И что бы там твои хозяева ни рассказали о тебе — тебя нет и не было: никто не знает, кто ты такая и как выглядишь.
— Говорю же, у них мой паспорт! Ладно, Глафира, давай сейчас не будем ничего обсуждать. Я и так долго с тобой говорила. Мне приказали взвесить тебя.
Глафира с каменным лицом встала на весы. Удивлению ее не было предела, когда она обнаружила, что за последние три дня похудела на целых десять килограммов!
— Что ж, прекрасная диета, — сказала она со злостью в голосе. — Можешь передать своим хозяевам, что я им весьма признательна за то, что благодаря их стараниям я кое-чего добилась… вот, похудела, смотри! Ничего, что эта радость, так сказать, предсмертная. Лучше уж поздно, чем никогда. Вот Лизавета обрадуется… вернее, обрадовалась бы, если бы узнала о результатах моих усилий!
Вспомнив Лизу, Глафира разрыдалась. Слезы стали теперь для нее обычным явлением.
— Ты запиши, запиши мой вес, не забудь… вот как, оказывается, можно похудеть — от стресса! Нет, я, конечно, и раньше об этом слышала. Но не думала, что это коснется меня.
— Глафира, извини, мне надо идти, — бесцветным голосом произнесла Аля. — Могу лишь сказать, что я еще не приняла окончательного решения. Я… подумаю. Возможно, ты и права, и мне надо действовать.
«Ты — дура», — подумала про нее Глафира и сделала большое усилие над собой, чтобы не сказать это вслух.
13. Май 2010 г. Лиза
По дороге домой они заехали к Адаму, мужу Глафиры. К счастью, он оказался дома. Выглядел Адам совершенно больным. Лицо его, обычно румяное, свежее, почернело, волосы были взъерошены, взгляд — затравленный, испуганный.
— Лиза, есть ли какие-нибудь новости? — он бросился к Лизе, забыв поздороваться. — Я не звонил, потому что понимал — ты ищешь, ты не можешь не искать ее! А… Гурьев… Привет. Спасибо, ребята, что вы пришли. Я тут потихоньку схожу с ума. Скоро уже платья Глафиры буду надевать…
— А это еще зачем? — Лиза встревожилась из-за психического состояния Адама.
— Надену, встану перед зеркалом, сощурю глаза, и мне покажется, будто это Глаша… Вы проходите, проходите! Я же по вашим лицам вижу, что у вас есть новости. И чувствую, что она жива. Ну что, напали на ее след? Ее кто-нибудь видел?
Лиза от стыда готова была сквозь пол провалиться. Интересно, как бы отреагировал Адам, узнав, что все эти долгие и ценные для поиска Глафиры часы они с Дмитрием занимались совсем другим делом? Посторонними людьми.
— Дима, я должна задать тебе несколько вопросов.
— Задавайте, хоть тысячу! Я отвечу на все. Но на один вопрос — где бы могла сейчас находиться Глаша, — я ответить не смогу. Я не знаю, не предполагаю, куда она могла выйти, направиться, поехать, полететь…
— Я точно знаю, что она никуда не улетала и не уезжала, я имею в виду авиалинии и железную дорогу. Она нигде не зарегистрирована. Скажи, что ты думаешь по этому поводу?
Они расположились в гостиной, в креслах. Лизе показалось, что Адам сейчас непременно скажет что-то важное, что поможет ей в поисках Глафиры. Это было чисто интуитивное ощущение.
— Значит, так… Когда я приехал, то первым делом хорошенько осмотрел квартиру. И понял, что никуда — я имею в виду в далекое путешествие — она не отправлялась. Правда, нет ее паспорта, зато все вещи, которые она могла бы взять с собой, в частности, ее любимый рюкзачок, сумка для косметики и разные мелочи, к которым она была привязана, — на месте. Все выглядит так, словно она собиралась вернуться. Нет, тесто, конечно, она не ставила, что могло было бы навести на мысль, что она отлучилась ненадолго. И бульон тоже не варила, как она это делает с самого утра или вечером, чтобы потом сварить борщ, скажем… Да и в холодильнике не очень-то много продуктов. Зато прибавились йогурты, в шкафу — мюсли, две пачки овсяных хлопьев, клубника…
— Клубника? И много?
— Да. Килограмма два. Причем она в маленьком пластиковом ведерке и почти не тронута. Как ты понимаешь, я обратил внимание и на такие детали… Подумал, что она либо собиралась сварить из нее варенье, или просто съесть. Но разве стала бы она покупать свежую клубнику, если бы собиралась куда-нибудь отправиться?
— Нет, Адам, в том-то и дело, что никуда она не собиралась. Просто вышла, так сказать, за хлебом…
— И хлеб в доме был, — вздохнул Адам. — Но есть еще кое-что. Ей зачем-то понадобились деньги! Понимаешь, банк, где мы с ней держим деньги… Словом, мы знаем коды и пароли, при помощи которых можем входить в интернет-страницу наших счетов. И я не мог не проверить, что с деньгами. Вот и узнал, что в день
