Шрифт:
Закладка:
Так, с обороной города и аэродрома разобрались – остается что? Правильно, остаются дороги, которые, с учетом лесисто-болотисто-речных особенностей местного ТВД, являются единственными путями, по которым противник сможет перебросить сюда значительные силы и тяжелое вооружение. Ибо, если без дорог, если только пехотой, пробираясь через леса и болота – тогда не страшно, тогда, как известно, атакуй, не атакуй – все равно получишь… негативный результат. Вот только немцы отнюдь не дураки, значение и важность дорог понимают значительно лучше, чем в нашей армии сейчас, и потому за местные дороги будут цепляться жестко, упорно.
Почему?.. Потому, что практически сразу от Суховоли в сторону границы идет густой, местами заболоченный, лесной массив, и по нему протекает река Бебжа с крупными и мелкими притоками. Сам массив огромен как по ширине, так и по протяженности, после войны из него сделают Бебжанский национальный парк. Этот лесной массив перекрывает немецким войскам движение от границы на огромном участке от Гродно до Осовца, и на этом протяженном участке имеются только три пути в глубину нашей территории: две комбинированные (железнодорожные и автомобильные) магистрали по краям (от Августова на Гродно через Домброво и от Граево на Белосток через Осовец) и примерно посередине еще одна автомагистраль – как раз то самое шоссе Августов – Белосток, которое идет именно через Суховолю и которое мы захватом Суховоли перекрыли.
К слову сказать, именно по этому шоссе сюда, в Суховолю, немцы планируют вскоре перебросить из Августова свой передовой пехотный полк, первый батальон которого мы только что разгромили и который нам предстоит помножить на ноль окончательно. Слава богу, время для подготовки у нас есть – при ночном штурме специально выделенные группы блокировали батальонный узел связи, и сигнал о нападении в полк не ушел, а потом немецкие батальонные связисты, которые тоже оказались людьми интеллигентными, понимающими и желающими еще пожить, легко пошли на сотрудничество и теперь дежурят на узле связи вместе со связистами нашими, а также в сопровождении Иннокентия, знающего язык, чтобы на все запросы сверху бодро отвечать: «Все хорошо!»
Возвращаясь к дорогам… Все три магистрали соединяются между собой в единую сеть той самой рокадой Гродно – Суховоля – Осовец – Ломжа, которую мы перекрыли захватом Суховоли, и, соответственно, отбивать эти магистрали фашисты могут (и, скорее всего, будут) сразу с трех сторон: от границы и с флангов, по рокаде. А нам, таким образом, упомянутые шоссе предстоит с трех указанных направлений охранять и оборонять, причем оборонять до последнего, иначе все планы и потуги удержаться в этом районе обречены на неудачу. Трудность здесь в том, что организовать надежный контроль и эффективную оборону дорог, как и любых протяженных транспортных коммуникаций, гораздо сложнее, чем построить оборону локальных участков ТВД, и к тому же для этого требуется гораздо больше сил и средств.
Итак, прикинем, соответствуют ли наши желания нашим возможностям…»
Размышления Сергея на тему «как держать дороги» самым беспардонным образом прервал неожиданный стук в дверь.
– Разрешите, товарищ лейтенант? – сунулся в кабинет слегка запыхавшийся посыльный. – Там это… местные пришли, в смысле, делегация от местного населения. Спрашивают, как бы им наше самое главное начальство повидать, то есть вас, и вопросы по дальнейшему житью-бытью да по хозяйству разъяснить.
«Вот это попадос!.. – только и смог мысленно воскликнуть ошеломленный Сергей. – В натуре, никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу…»
Глава 8
«…Да, вот это я вляпался, по полной вляпался, по самый хохолок».
Отослав посыльного со словами «Не время сейчас, позже», Сергей задумался.
«Я же в нынешних реалиях гражданской жизни и тонкостях здешней системы государственной власти, что называется, ни ухом, ни рылом. С первого дня здесь общался только с военными, да и то очень ограниченно, всего несколько человек меня знали, и про секретность да про лишние вопросы им напоминать не надо, все под подписками. Потом, в рейде, все общение с местными и гражданскими на себя Трофимов взял, а мои бойцы к незнакомым словечкам и выражениям уже попривыкли, да и круг общения, опять же, узок был, без языкатых балаболов. А теперь… Что я им буду говорить, как отвечать на все их вопросы? Я же сразу спалюсь, стоит мне только рот открыть!
Вот и первая моя серьезная ошибка – не надо было отправлять Трофимова в Сокулку, он бы тогда все вопросы от местного населения с легкостью разрулил, да еще и митинг с агитацией «за Советскую власть» попутно провел бы, к обоюдному удовлетворению сторон.
С другой стороны, а кого тогда в Сокулку было отправлять, если только бригадный комиссар полностью в теме и только он может начальству докладывать?
А потом еще местные партийные товарищи говорят, что незаменимых у нас нет. Вот, пожалуйста, нате вам – Трофимов и там, и тут необходим!
И что теперь делать? Послать делегацию местных в жопу? Рискованно, в том смысле, что игнорировать мирное население и тем самым настраивать его против новой администрации в лице советских войск категорически нельзя. В то же время разъяснения текущего момента в моем исполнении могут принести больше вреда, чем пользы, и мало того, что сам опозорюсь, так еще и Трофимова под монастырь подведу.
Впрочем, Трофимов, уезжая, мне своего помощника оставил, того, который вроде адекватный. Вот на него все эти политесы можно и свалить, тем более и по званию – старший политрук – он как раз соответствует, должен текущий момент понимать и суметь разъяснить.
Но тут другая проблема – насколько я знаю, этот его помощник не в курсе, что я не в курсе… в смысле, он ничего о том, кто я и что я, не знает, еще прибежит советоваться или обсудить чего, а я… не в курсе. Но ставить его в известность – значит плодить сущности сверх необходимого, а этого старик Оккам решительно не советовал. И просто
