Учиться в такой обстановке было нелегко. Но Григорий не роптал: брал порой в руки лекции и что-то читал. Дядя иногда спрашивал у него:

— Гриша удобно тебе, не мешают готовиться?

Парень отвечал:

— Все нормально!

Конечно, это всего лишь были слова. Вряд ли племянник чувствовал себя в полной мере хорошо. Хотя обстановка ему была привычна. Он ведь не раз бывал с бабушкой Надеждой Сергеевной у Семена Владимировича и Елены Петровны в гостях. Стеснения в его поведении не было. А то, что в квартире было шумно, не давало Григорию скучать по дому.

Проблем с учебой у племянника не было. Тихонов нет-нет и заезжал к Игорю Константиновичу в университет интересовался успехами племянника. Былинкин им был доволен. Плохого сказать о парне он ничего не мог.

В сутолоке дни бежали быстро. Казалось, вот только что был понедельник и вдруг пятница. Снова понедельник и снова пятница. Незаметно прошел сентябрь, октябрь, начался последний месяц осени.

Погода была не дождливой, однако холодной. Григорию потребовалась теплая одежда, и он на праздники поехал домой. Еще до поездки Семен Владимирович заметил, что парень меняется.

— Ты, — сказал он однажды племяннику, — все больше мне напоминаешь своего отца. Не пойму только, чего ты от него больше унаследовал хорошего или же плохого. — помолчал, а затем продолжил: — В детстве во время ссор, которые нет-нет и возникали между мной и твоим дядей Алексеем, он часто оказывался то на одной, то на другой стороне. Мой младший брат в твоем возрасте не был постоянным. Ты в отличие от него должен стараться быть твердым.

Вспоминая о разногласиях, которые случались между ним и братьями, Семен Владимирович не видел в них ни чего такого, что могло, как-то серьезно их разъединить. Все это были детские шалости.

— Пройдут годы, — говорил Семен, — и он сумеет найти то общее, что его навсегда соединит и с Алексеем, и с Григорием.

Так оно и получилось. Расставшись с домом, он, когда приезжал к родителям всегда вызывал у братьев радость. Какое-то время, возможно, младший брат Григорий дулся на него, но после успокоился. Примирило их, считал Семен Владимирович то обстоятельство, что он никого не обвинил в том, что расстался с Наташей. Для него они по-прежнему остались близкими людьми. Даже после, когда младший брат женился на Людмиле, Семен спокойно пожимал ему руку, хотя до этого толкал его в объятья к своей бывшей невесте, ждал и надеялся, что Григорий женится на Наташе.

Сын младшего брата Григория словно копировал отца. Его тянуло на ссоры. Семен Владимирович в нем чувствовал какое-то напряжение. Это тревожило, не давало покоя и Тихонову, и его жене Елене Петровне.

Внешне племянник был спокоен, ничем не выдавал своего недовольства, однако порой парень весь вдруг напрягался, словно готовился отразить какое-то нападение. Чем-то Григорий был обижен. Но, Тихонов его понять не мог, и все списывал на переходный возраст.

Григорий, бывало, и раньше, когда Семен Владимирович приезжал погостить к своим родителям, вел себя по-разному. Правда, срываться он не срывался. Если чем-то был не доволен, то просто уходил, днями не появляясь в доме у бабушки и у дедушки. Надежда Сергеевна говорила тогда:

— Гриша, видать снова на тебя обиделся.

Его обидам тогда Семен Владимирович не придавал внимания. Теперь они его доставали, вынуждали злиться на парня.

— Что ему не нравиться? — спрашивал он у Елены Петровны, — внимание ему мы оказываем такое же, как и своим детям, даже большее.

Когда Елене Петровне надоедало выслушивать мужа она, не удержавшись, говорила ему:

— Вот возьми у него и спроси, что ты все у меня выясняешь, он твой племянник, а не мой.

Однажды Семен Владимирович, увидев его кислую физиономию, не выдержал и накричал на парня. Григорий, тогда развернувшись, ушел к Игорю Константиновичу.

Парень часто пропадал у профессора. Он нашел с ним общий язык, помешавшись на биологии. Тихонов ни раз наблюдал, как они часами разговаривали буквально ни о чем, так ему казалось. Вникать в суть бесед он не хотел, ему хватало и своих забот. Однако Семен Владимирович боялся, что Былинкин может сделаться для племянника, тем вторым полюсом, которым когда-то в детстве был Алексей для его младшего брата Григория. Правда, боятся, боялся, но ничего не делал. Елене Петровне — жене он говорил:

— Напомни мне, чтобы я поговорил с Игорем Константиновичем по поводу Григория. Если он не измениться, с ним нужно что-то делать. Правда, я не знаю что!

Ссориться со своим другом Тихонов был не намерен. Беспокоясь о племяннике, Семен Владимирович ни раз звонил домой матери. Она, как педагог, во многом ему помогала предотвратить, вдруг готовый вспыхнуть, конфликт. Как-то, Надежда Сергеевна, не удержавшись сказала:

— Не хотела я тебе говорить, но ты меня вынуждаешь. Присмотрись к парню. Разве он тебе не напоминает младшего брата?

— Еще как, напоминает, — высказал свое мнение Семен Владимирович, — если быть честным, то он точная его копия.

— Ну, ты же с ним как-то ладил, хотя вы и часто в детстве ссорились. Вспомни, из-за чего отец Григория на тебя дулся. Что случилось, незадолго до того, как он вдруг влюбился, в кавычках, конечно, в твою Наташу. Для чего он это сделал. Ведь его поступок не был серьезным. Что помогло тебе после с ним помириться.

Вспомнить Семен Владимирович, как ни старался, не мог. Разногласия, возникшие непонятно из-за чего с младшим братом, способствовавшие после крепкой дружбе его с Алексеем, для него оставались загадкой, и по сей день. Просто, как лезвие некогда острого ножа со временем притупляется, притупилась и обида Григория на Семена.

Племянник, Семен Владимирович чувствовал нутром, знал отчего его отец был обижен на своего старшего брата. Его оттого, наверное, всего коробило. Он словно ждал, когда дядя все исправить. Но как Тихонов мог исправить. Прошлое ведь нельзя было вернуть и над ним поработать, изменить его. Впору было думать о настоящем, будущем. Однако времени не хватало. Желания Семена Владимировича заняться собой отодвигались в сторону.

Сколько раз Игорь Константинович говорил ему:

— Семен Владимирович вспомни, что ты еще забыл сделать.

— Да, помню, — отвечал Тихонов, — мне нужно, во чтобы то ни стало, найти для себя стоящую работу. Почувствовать от этой работы удовлетворение. Эта работа должна хорошо оплачиваться. Мне необходимо жить нормальной жизнью, как это было раньше. — Но — это были слова. Он в глубине души надеялся, что не