— Не светит тебе ничего сегодня! — продолжает каркать.

— У меня будет секс. Сегодня.

— Ставлю на то, что Александра тебе вообще не даст. И я не про сегодня, а в целом. Добровольно, подчеркиваю, не даст. Прогнуть ты сможешь легко, а вот чтобы сама… Неее… Не думаю.

И что он такое говорит?!

От возмущения меня распирает.

Плюс возбуждение. Меня швыряет от возмущения до возбуждения выходкой Саньки, а ее демонстративный уход?! Словечки опаляют, от ее кипящих взглядом плоть обугливается до костей.

Воздух пылает.

Кровь кипит.

— Я ее трахну. Еще не раз. Спорим?! — предлагаю ладонь.

— Если бойкая Сашенька твой конец оседлает добровольно, то я Дед Мороз пожизненно. Для твоих детишек.

— Что за бред? Нет у меня детишек. И праздник — тупой.

— Я по-братски оставляю возможность случиться одному проценту вероятности того, что девчонка захочет с тобой связаться, — лениво обтирает о штаны мокрую от маринада ладонь и хлопает по моей руке. — Забились. Буду рад посмотреть, как ты продуешь!

Что он здесь разумничался, смотрю на него зло. Сам полез, лицемер! Сначала в благородство сыграл, а потом ловко ввернул про мой подход к отношениям и вроде…

На слабо меня взял, что ли? Если так, то я тупо повелся. Тупо, признаю! А Сашка? Чего разнылась? Я ей вообще ничего не обещал, кроме офигенного секса. Пусть спасибо скажет, что я с ней возился, а мог бы от подсадной избавиться в два счета и пусть сама разбирается с ментами, шпионка, горе луковое, девочка-беда!

Сколько со шмарами мутил, знаю, под меня разных подложить пытались и даже подкупить шлюшек, чтобы стучали. Ни разу не палился, не был на волосок от провала. Связался с этой маленькой недотрогой, какого-то хрена в дом ее притащил, чуть не спалился.

Пока думал, что с ней, что с данными, мысленно поседел и стал старше на пару десятков лет. Мог бы рвануть куда подальше, да?

Всегда готов вариант улизнуть!

Но остался же… надо было понять, что с Сашкой. Понял, принял и… вместо того, чтобы счастливо девчонку в ее убогенькую и скучную жизнь провинциалки сбагрить, решил зачем-то с собой утащить.

Почти в родное гнездо, бля.

Нет, надо завязывать. Потрахаться вкусно, дать деньжат…

Если хорошо в попку даст и зажиматься не станет, так уж и быть, поспособствую. Отсосет на десяточку, создам ей новую жизнь — имя, документы, паспорт, недвижка где-то на Кипре, есть у меня там знакомый риелтор, а деньги не проблема — куча в загашниках.

Черт, а если так посудить, я как-то чрезмерно дорого оцениваю возможность перепихнуться с девчонкой.

Затратно, Рас, ты не находишь, спрашиваю сам у себя.

Перепих с минетом, аналом и кучей всяких примочек я могу и за так получить. По щелчку, блять! Потом даже платить ничего не надо будет, напрягаться, в том числе.

Ту же Дарину возьми, уверен, она с лету готова меня в заднюю дверь запустить, небось и порадует смачными отточенными движениями, потвёркает попкой так, что член за минуту выплеснет содержимое яиц.

Зачем напрягаться? Проблемы себе искать.

Плюс спор…

Спор — всегда соревнование, и я знаю, что не все победы легко достаются. По крайней мере, с Санькой все как-то через препятствие. Сдалась мне ее тощая задница, блин!

Раздосадованный, сам отхожу от мангала подальше.

— Тащи вино, пить будем, — командует Рахман. — Я мясо жарить начну. Тебе не доверю. У тебя обугливается сверху, а внутри чаще всего, сыроватое.

— Один раз шашлык спалил. Один гребаный раз! Мне восемнадцать было… И ты на всю жизнь запомнил.

— Надо было меньше подглядывать за женой двоюродного старшего дяди, пока она переодевалась.

— Не понимаю, о чем ты, — хмыкаю, но сам вспомнил…

Сказать бы ему, что я не только подглядывал, но был благополучно зацелован и горячо обласкан… девушкой, которая была на пять лет меня старше. Уже замужняя, но за двоюродным дядей Сулимом — мужчиной в два с половиной раза старше себя. Плюс он находился постоянно в разъездах, жене времени не уделял, и тут я, только что вылетевший из дома восемнадцатилетний сопляк, приехавший на праздник к родне. Еще зеленый по летам, но всегда выглядевший старше, гормоны бушуют. Сейчас мне очень смешно вспоминать тот раз. Торопливый, бешеный кролик. Я тогда так спешил, пихался, что два раза подряд кончил, и второй раз — не в ту дырку. Но Седа приняла, только пищала едва слышно, когда я зажимал ей ладонью рот.

По коридору ходила родня, а тетя потом ахала, что в старом доме полно мышей. Ох, тетя, знала бы ты, какую мышь и как я тогда раздавил несколько раз в темной гардеробной под лестницей.

— Я про Седу, — не унимается Рахман. — Тогда я тебя словил, а ты, пиздюк, соврал, что просто подглядывал. Но потом я поймал Седу, и по ее виду точно было ясно, что ты не только подглядывал за ней, но и допустил вольностей.

— Как деликатно ты отзываешься о событиях, которым лет двадцать.

— Семнадцать, — поправляет Рахман. — Семнадцать лет назад это было, а дочери Седы — чуть больше шестнадцати.

— И что?

— Ничего… — пожимает плечами. — Если уж мы свернули на эту тему, скажу прямо. Сулима уже год как нет, Седа траур выдержала и нос не высовывала, можно, — кивает.

— Я до сих пор не пойму, к чему ты клонишь.

— Мой дорогой и якобы ни хрена не понимающий Расул, я к тому, можно взять Седу в жены, и никто против не будет. Напротив, наши тебя зауважают, что ты не оставил вдову и взял на себя обязательства. Понимаешь?

— Понимаю, что тебя заслали сватом. Но не понимаю, почему я должен брать какую-то старуху в жены. Она, блин, даже не моя ровесница, старше!

— Однако тебе это не помешало начинить ее спермой много лет тому назад.

— Было и было. Наши женщины гуляют не меньше русских, просто прячут это лучше. Я вообще в эту праведность показную не верю, ясно?!

— Верь во что угодно. Просто забавно совпало, что тогда Седа от своего возрастного мужа понести не могла, но после праздника сразу же понесла.

— Ты на что намекаешь, а?!

— На то, что дочь Седы, Рамина, тебе не сестренка дальняя, но — твоя дочь, вот