– Ваше время десять пятнадцать! – говорит он. – Табло вон там. – И показывает на желто-зеленую полосатую палатку.

Табло сделано из больших листов картона, соединенных скотчем, – похоже на генеалогическое древо, но строчки для имен по большей части пустуют. Заполнена лишь левая сторона. Я нахожу свое имя и имя первого соперника.

– Сейчас девять тридцать, – говорит Том. – Давай немного осмотримся и найдем место для разминки.

Когда подходит моя очередь и я захожу на огороженную для поединка площадку, у меня колотится сердце и дрожат руки. Не понимаю, как я тут оказался. Что я тут делаю? Я не знаю тактику соперника. Он атакует, и я парирую. Парирую плохо – медленно, но он не успевает уколоть. Глубоко вдохнув, сосредотачиваюсь на его движении, его логике.

Противник будто бы не замечает моих уколов. Это удивительно, но Том сказал, что некоторые фехтовальщики не сообщают, когда их задели. Иногда люди так волнуются, что просто не чувствуют легких и даже средних уколов, особенно если это первый поединок. «С тобой это тоже может случиться», – предупредил Том. Поэтому он твердит мне колоть сильнее. Еще одна попытка. На этот раз противник кидается вперед как раз в момент моего выпада, и я колю слишком сильно. Противник расстроен и обращается судье, но судья говорит: он сам виноват.

В результате я выигрываю бой. Я запыхался, и это не только из-за поединка. Что-то изменилось, даже не знаю, что именно. Я словно стал легче, будто сила земного притяжения уменьшилась. Примерно так бывает, когда рядом Марджори, но сейчас по-другому. Отчего мне так легко? Оттого, что я дрался с незнакомым противником? Или от выигрыша?

Том пожимает мне руку. У него блестят глаза.

– Молодец, Лу! Здорово фехтовал, и… – радостно начинает он.

– Да, неплохо держался, – перебивает Дон. – Ну и повезло немного. Последи за парированием тройкой! Ты его недостаточно часто используешь – я давно заметил, а когда используешь, ты выдаешь себя с головой, так что…

– Дон! – вмешивается Том, но Дон продолжает:

– …будь внимательней, а то застанут врасплох!

– Дон, он победил! Он все сделал хорошо. Отстань!

Том хмурит брови.

– Да-да, знаю – победил, в первом бою повезло, но ведь он хочет побеждать и дальше…

– Дон, принеси нам что-нибудь попить! – Голос у Тома сердитый.

Дон удивленно моргает. Берет протянутые Томом деньги.

– Ну… ладно. Сейчас.

Я больше не чувствую легкости. Напротив, тяжесть. Я сделал столько ошибок…

Том с улыбкой поворачивается ко мне.

– Лу, это лучший первый поединок на моей памяти! – говорит он.

Думаю, он просто хочет, чтобы я забыл слова Дона, но я не могу. Дон мой друг, он пытается помочь.

– Я… не сделал, как ты сказал… Ты сказал напасть первым…

– Твоя тактика сработала! Это главное! Когда ты вышел на поле боя, я сам засомневался, хороший ли дал совет.

Том хмурится. Я не знаю почему.

– Да, но если бы я тебя послушался, он, вероятно, не получил бы первое очко.

– Лу, послушай меня. Ты очень-очень хорошо фехтовал. Он заработал первое очко, но ты не рассыпался. Ты отыгрался. И выиграл. Если бы он честно сообщал о полученных уколах, выиграл бы раньше.

– Но Дон сказал…

Том мотает головой и морщится, будто у него заболел зуб.

– Забудь про Дона! – говорит он. – На своем первом турнире Дон продул первый бой. Вчистую! Потом так огорчился из-за проигрыша, что завалил весь турнир, даже на поединок для проигравших не вышел.

– Ну спасибо! – говорит Дон (оказывается, он уже вернулся с тремя банками содовой). – Я-то думал, ты бережешь чужие чувства!

Дон бросает две банки на землю и уходит, держа в руке третью. Я вижу, что он зол.

Том вздыхает.

– Эх… но я правду сказал. Не волнуйся из-за Дона, Лу. Ты молодец! Если даже не выиграешь – а новички редко выигрывают, – ты уже продемонстрировал огромное самообладание и хороший уровень, я горжусь, что ты наш ученик!

– Он очень расстроен, – говорю я, глядя Дону вслед.

Тому не следовало рассказывать про первый турнир Дона. Том берет банки содовой и протягивает одну мне. Когда я открываю банку, газировка с шипением льется наружу. У Тома тоже, он слизывает пену с рук. Я не знал, что так можно, но тоже облизываю пальцы.

– Да, но Дон… это Дон, – говорит Том. – Ты же знаешь… Это в его духе!

Я не совсем понимаю что: указывать на ошибки, проигрывать или расстраиваться?

– Дон хотел мне помочь, ведь мы друзья, – говорю. – Хотя ему нравится Марджори, и мне тоже нравится Марджори, и он наверняка хочет тоже понравиться Марджори, но она считает, что Дон настоящий козел, но все же…

Том кашляет, поперхнувшись содовой. Потом спрашивает:

– Тебе нравится Марджори? Нравится как друг? Или нравится как девушка?

– Нравится… очень, – отвечаю я, – мне бы хотелось…

Нет, я не могу произнести свое желание вслух.

– У Марджори была нехорошая история с типом вроде Дона, – говорит Том. – Она всегда вспоминает того человека, когда Дон творит нечто похожее.

– Он тоже фехтовал? – спрашиваю я.

– Нет. Они вместе работали. Но Дон иногда ведет себя так же. Марджори это не нравится. Конечно, ты ей больше по душе.

– Марджори говорила, что Дон сказал про меня что-то плохое.

– Ты сердишься?

– Нет… Иногда люди говорят плохо о том, чего не понимают. Так меня учили родители. Дон просто меня не понимает.

Я отпиваю содовую. Слишком теплая, но лучше, чем ничего. Том тоже делает долгий глоток. На поле боя начался следующий поединок, мы отходим в сторону.

– Сейчас нам нужно, – меняет тему Том, – зарегистрировать твою победу у секретаря и подготовить тебя к следующему поединку.

При мысли о следующем бое я понимаю, что устал, и ощущаю синяки на месте касаний противника. Мне бы поехать домой и обдумать происшедшее, но предстоят еще поединки, и Том хочет, чтобы я остался до конца.

VII

С тою напротив нового соперника. Во второй раз ощущения другие, поскольку я уже знаю, чего ожидать. На противнике была шляпа, похожая на украшенную перьями пиццу. Сейчас уже надел маску с прозрачным пластиком вместо металлической сетки, защищающей лицо. Такие маски гораздо дороже. Том сказал, что он очень сильный, но очень честный. Этот сообщит обо всех полученных уколах, сказал Том. Ясно вижу выражение его лица: он будто бы сонный, синие глаза полуприкрыты.

Судья бросает платок, мужчина делает стремительный выпад, и я ощущаю укол в плечо. Поднимаю руку. Сонное выражение не означает, что он медлительный. Хорошо бы посоветоваться с Томом. Однако я не смотрю по сторонам,