В конце концерта публика требовала исполнения песен еще и еще… И Плевицкая пела. На улице певицу окружила толпа корниловцев, готовых ее сопровождать»[215]. Второй концерт Плевицкой состоялся здесь же в сентябре 1920 года.

В этом же концерте участвовал и великий русский певец, лирический тенор Леонид Витальевич Собинов.

10 сентября 1920 года в театре Н.С. Новикова в Ялте состоялся большой спектакль-концерт, устроенный начальником гарнизона города. В нем приняли участие Н.В. Плевицкая, А.Г. Дубовенко, В.А. Блюменталь, О.К. Тамарина, В.В. Панина, М. Глазунов. На добровольные пожертвования артистов Ялты были куплены теплые вещи для Русской армии Врангеля.

В 1920 году в Крыму продолжала работу «Съемочное ателье» (позже Ялтинская киностудия), основанная в 1917 году знаменитым режиссером и организатором российского кинематографа А.А. Ханжонковым. Художественных фильмов во врангелевский период снято не было, но документально-хроникальные фильмы снимались в значительном количестве, о чем свидетельствует хроника 1920 года.

Довольно активной в эти месяцы врангелевского правления в Крыму была художественно-выставочная жизнь. Гражданская война пригнала из бурлящей большевистской России в относительно спокойный Крым многих известных художников. Здесь в то время жили и творили И.Я. Билибин, М.П. Латри, Н.Д. Мелиотти, С.Ю. Судейкин, Л.М. Браиловский, С.А. Сорин, К.Ф. Богаевский. В 1920 году в разных городах Крыма работала художественная выставка «Искусство в Крыму», которую организовал художественный критик журнала «Мир искусства», издатель журнала «Аполлон» С.К. Маковский[216]. В ноябре 1920 года многие крымские художники уехали в эмиграцию на кораблях барона Врангеля.

Несмотря на сложную военно-политическую обстановку, правительство Врангеля пыталось наладить работу общеобразовательных школ и учреждений Крыма. 6 июля 1920 года на заседании Совета при Главнокомандующем и Правителе Крыма были утверждены «штатные расписания» крымских мужских и специальных гимназий, 4-классных гимназий, реальных училищ, коммерческих училищ, технических училищ, учительской семинарии, высших начальных училищ, начальных училищ, торговых школ, мужских и женских ремесленных школ, Никитского училища садоводства и виноделия[217].

Открывались, несмотря на тяжелейшее военное время, и новые учебные курсы. В середине сентября 1920 года в Симферополе были открыты «подготовительные курсы для детей железнодорожных служащих по программе средних учебных заведений»[218]. И это, несмотря на то, что три средние школы Симферополя с тысячью учащихся ютились в одном тесном здании с сомнительными санитарными условиями. Проблема с размещением школ, гимназий и училищ усугублялась военными условиями гражданской войны, когда пригодные помещения в первую очередь отдавались под больницы, госпитали и лазареты.

Второй проблемой народного образование Крыма этого периода стала острая нехватка учебников и учебных пособий. Поэтому решением Правительства от 3 сентября 1920 года из общих средств Государственного казначейства было выделено начальнику Гражданского управления по отделу народного просвещения 10 миллионов рублей «на покупку учебных книг на местном рынке»[219]. Этим же правительственным распоряжением запрещался вывоз книг из пределов Крыма за границу и устанавливались «семейные прибавки и кормовое довольствие служащим государственных учебных заведений».

Условия, в которых проходили учебные занятия в крымских школах 1920 года, описал 14-летний ученик Феодосийской гимназии Борис Пылин. «Начались занятия, – писал он в своих воспоминаниях. – Своего помещения у нас для этого не было. Пришлось ходить во вторую смену в тамошнюю гимназию. Преподаватели подобрались неплохие. Такие, как Писаревский (учитель математики и физики), Сафронов (русского языка), Казанский (историк), в нормальных условиях могли бы быть украшением каждого хорошего среднеучебного заведения. Но, несмотря на это, дело как-то не ладилось. Учебников не было, все приходилось записывать. Классы не отапливались и в них было холодно. Но, главное, не было учебного настроения ни у нас, ни у преподавателей. Сидели как на тычке, не зная что с нами будет завтра. Больше интересовались военными сводками, чем заданными на завтра уроками»[220].

В ноябре 1920 года занятия в школах Крыма прекратились: часть учителей и учащихся эвакуировалась на кораблях Русской армии Врангеля, оставшиеся ожидали решения новых властей…

Будучи с детства воспитанным в религиозно-православном духе, П.Н. Врангель уделял большое внимание церкви и религиозному воспитанию. В Крымский период своей государственной деятельности барон прагматично использовал церковь и церковные структуры для реализации своих военно-политических целей.

Приняв власть в Крыму, П.Н. Врангель обнаружил «угрожающий упадок нравственности в армии», ибо «междоусобная война со всеми ее ужасами извращала все нравственные понятия, грязнила душу, в то же время ничего не делалось для духовно-религиозного воспитания войск, работы духовенства в войсках почти не было»[221].

К марту 1920 года в Крыму действовали две высшие церковные структуры: «Временное высшее церковное управление на Юго-востоке России» и «Управление вероисповеданий». Врангель решил реорганизовать высшее церковное управление, приблизив его к войскам. «Войсковое духовенство сплошь и рядом было не на высоте, – отмечал он в своих воспоминаниях. – В связи с общей работой по возрождению армии я считал совершенно необходимым… проведения целого ряда мер для повышения нравственного уровня в войсках, в том числе и духовно-религиозного воспитания»[222].

31 марта 1920 года приказом главнокомандующего было образовано «Управление военного и морского духовенства», главой которого Врангель назначил 35-летнего епископа Севастопольского Вениамина (И.А. Федченкова), «который, помимо других качеств, как епископ Севастопольский был хорошо известен населению Таврии и пользовался среди последнего высоким уважением»[223].

Несколько иного мнения о епископе Вениамине был знавший его в те месяцы Крымской эпопеи начальник военно-судной части штаба Донского корпуса полковник И.М. Калинин. «Архипастырь христолюбивого воинства» епископ Вениамин —…кто-то назвал его «Шкуро в рясе», – разъезжал по тылу и фронту, говорил мудреные речи, развозил скуфьи и камилавки военным священникам и свое пастырское благословение. В Б. Токмаке он громил русскую интеллигенцию, неспособную на жертвенный подвиг для святого дела. Его заумная демагогия порой заходила так далеко, что офицеры возмущались, считая, что такие проповеди бесповоротно подрывают их авторитет в глазах простых казаков»[224].

Помимо «Управления военного и морского духовенства» во главе с епископом Вениамином в Крыму действовало «Высшее церковное управление»[225]. Его возглавлял архиепископ Таврический и Симферопольский Димитрий (князь Давид Ильич Абашидзе (1867–1942). В состав «Высшего церковного управления» вошли епископ Севастопольский Вениамин, архиепископ Полтавский Феофан, митрополит Киевский Антоний (Храповицкий) (с конца сентября, ставший почетным председателем ВЦУ), председатель Ялтинской городской думы граф П.Н. Апраксин, протоиерей Г. Спасский (помощник епископа Вениамина), известный ученый-богослов о. Сергий Булгаков и А.А. Салов[226].

Председатель «Высшего церковного управления» был включен в Совет при главнокомандующем Русской армии первоначально с правом совещательного голоса, а позже Врангель заменил на решающий голос, «по делам, касающихся православной церкви, а также по делам, непосредственно связанным с важнейшими жизненными интересами государства и русского народа».

«Высшему церковному управлению» принадлежала вся высшая