– Верно, – терпеливо подтвердил Сильверн.

– Там прекрасное место для охотничьей заимки, так ведь?

– По-моему, да.

– А заметна ли разница между геодезической съемкой для строительства заимки и общей военно-топографической съемкой?

Сильверн просиял:

– На первый взгляд – нет, да и на второй тоже.

Варис кивнул. Он сел в кресло и сразу же задремал, склонив голову.

В следующий миг он почему-то оказался на кровати, в расстегнутой одежде и без сапог. Сильверн сидел в кресле и читал. В купе горел свет, за окном было темно.

– Kes’barod, – сказал он.

– Barchei, – отозвался Сильверн. – А по-колиански ты говоришь с жутким акцентом. Я хотел поменяться купе с дамой, но… в общем, сам не знаю, почему этого не сделал. Наверное, чтобы не упустить возможность отужинать в вашей компании. Давай, одевайся и пойдем в вагон-ресторан, проверим, чем кормят в поезде.

– Да, конечно. Пока я собираюсь, предупреди Лумивесту, пожалуйста.

Сильверн хотел что-то сказать, но просто кивнул и вышел.

Вагон-ресторан освещали электрические свечи на столах под белоснежными скатертями. Ужин, хоть и не превосходный, оказался вполне сносным: запеченная ягнятина, говядина с подливой, два сорта неплохого вина. Лумивеста посоветовала газированную минеральную воду из своего короната; вода, чуть солоноватая, отдавала имбирем. Варису хватило одного стакана, но он решил, что Извору должно понравиться.

Официант принес ягодный флан, крепкий чай и бренди для Сильверна. Следующий час прошел в неторопливой беседе о полузабытых яствах и напитках.

– Что ж, – наконец сказал Сильверн. – Прошу меня извинить, но я снова удалюсь на покой. Доброй ночи, досточтимые друзья.

– Погоди, – сказал Варис. – Я с тобой, чтобы потом не будить.

– Ничего страшного, – отмахнулся Сильверн, но Варис уже встал из-за стола.

– До завтра, миледи, – сказал Варис, протягивая руку Лумивесте. – Ну и денек сегодня выдался.

– Да уж, – сказала она, легонько коснувшись его пальцев.

Варис с Сильверном вернулись в купе. Варис тяжело опустился в кресло у окна и расстегнул пуговицы жилетки.

Сильверн прислонился к стене, сложив руки на груди.

– Ты и дальше намерен упорствовать? Это бессмысленно и очень неудобно.

– Через два дня я увижу Агату.

– Вот об Агате я и думаю. Для чего тебе еще и эта напряженность?

Варис сидел, не двигаясь. Сильверн укоряющим перстом указал на его сцепленные руки. Варис с удивлением заметил, что костяшки его пальцев побелели.

– В твоем купе тоже есть кресло, – сказал Сильверн. – Если тебе и правда хочется ломать комедию, я готов ссудить тебе меч, проведешь ночь в целомудренном бдении. – Помолчав, он негромко добавил: – А я останусь здесь. Если она дерзнет посягнуть на твою честь, ты только позови, и я приду тебе на помощь.

– А смысл? – сказал Варис в стену.

– Никакого, если тобой движет сила.

– Я родился без магических способностей. И, кстати, не заявляю, что не рожден на свет, а сотворен. И даже не добыт из-под земли.

– Не надо так, Варис.

– Тебе, может, и не надо, – сказал он, глядя в окно. – Тем не менее это аспект реальности. По правде говоря, я не такой, как другие; но, в сущности, кто такой, как другие? – Варис отвернулся от окна и посмотрел прямо на Сильверна. – Вот вы с Эдеей непохожи. Но у ваших отличий есть чудесная сопоставимость.

– Как и у вас с Агатой, – сказал Сильверн тихо, как северянин.

– Это всего лишь видимость.

Сильверн немного повысил голос, но тон его оставался бесконечно спокойным:

– Такая видимость – видимость Богини. – Он сложил левую ладонь так, что длинный большой палец оказался между указательным и средним, а его подушечка оперлась на кольцо с мечами и щитами.

Сильверн смотрел прямо перед собой, за плечо Вариса, за стену купе, в какую-то дальнюю даль; зрачки его расширились – черные опалы, оправленные в сталь. Губы Сильверна шевельнулись, безмолвно произнося: «И тебе». Он заморгал и вздохнул полной грудью.

– Поезд Эдеи проезжает Малый Яр. Она ужинает: пшеничные пироги с курятиной и кувшин сидра. – Он сжал пальцы с кольцом в правой ладони. – Как ты живешь один-одинешенек, Варис? Как существуешь среди неприкаянных душ, зная, что ни один голос тебя не ждет?

Варис задумался, не зная, что сказать. Сильверн принял бы любые слова, даже самые горькие, невозмутимо и спокойно. Не закрывая глаз, Варис видел лицо Лумивесты, обрамленное темными волосами. Он встал и взял свой линкмен.

– Спокойной ночи, друг, – сказал он. – И спокойной ночи другу, которого ты любишь.

– Счастливого возвращения нашим друзьям.

Тусклый свет стеклянных ламп окрашивал лакированные деревянные панели коридора в цвет темного меда. В тамбуре между вагонами курили начальник поезда и какая-то пассажирка; в открытое окно врывался прохладный ночной воздух и мерный стук колес по рельсам. Пассажирка, худощавая и невысокая, курила длинную белую трубку. Увидев Вариса, она вынула из кармана сигару и предложила ему. Он не стал вступать в беседу, а просто помотал головой и направился в соседний вагон.

Подошел к нужному купе. Негромко постучал.

– Да?

– Это Варис. Добрый вечер.

Дверь отворилась.

– А, хорошо, я так и думала, – сказала она, выговаривая слова на западинский манер. – Зайдете?

Он едва не ответил ей на кверцийском, в шутку, но шутка была бы неуместной. Лумивеста говорила не по-столичному вовсе не из кокетства. Он вошел, прикрыл за собой дверь и машинально задвинул защелку.

– И теперь вы меня обезопасили, – сказала она.

Он резко обернулся, едва не задев плечом шкаф.

Длинное одеяние из мягкой черной шерсти, без рукавов, окутывало Лумивесту с головы до босых ног, ниспадая складками к щиколоткам. На кровати, под откинутым покрывалом, виднелись белые простыни с вензелями железных путей в уголках. Лумивеста отступила на шаг и села на краешек кровати, положив руки на колени.

Варис, стукнувшись коленом о кресло, сел и с преувеличенной осторожностью поставил на пол саквояж.

– Раз уж вы здесь, – сказала она, – то почему вы там?

– Чтобы мы с вами могли побеседовать и обдумать наши слова.

– Я прекрасно знаю, что говорю. Мы с вами оба в светле. И уж наверняка оба знаем, как оставлять ложе впусте: матушка обучила меня Веддиной премудрости, когда мне было лет десять… сами понимаете, бандиты и все такое, – произнесла она, словно бы грезя. – Траян, мой отец, тоже наставлял меня с самого детства.

– По-моему, нет никаких сомнений в наших плотских желаниях, – сказал Варис, не зная, поймет ли она все до конца. – Но я забочусь не только о плоти.

– Вы считаете, что это ошибка? – спросила Лумивеста, переходя на формальный столичный говор. – Это может нас скомпрометировать?

– Вряд ли в той же степени,