— Эй, как там тебя… — раздевая взглядом статную девицу, начал арьялец, расстегивая окованный чеканными бляхами широкий боевой пояс. — Нынче ты проведешь ночь со мной, чтобы потом тебе было что в жизни вспоминать. Твой щуплый муженек точно тебя этак не согреет…

Мина вздрогнула и попятилась:

— Чего ты хочешь, арьялец?

— Что за глупый вопрос? Тебя, — с широкой улыбкой сообщил Джериш. — Разве не понятно? Таков обычай, который я ввожу в землях ингри. Всякая жена, прежде чем попасть под своего мужа, ляжет со мной. Ну что ж ты стоишь? Давай раздевайся!

Дочь Тумы глядела на чужака, не веря своим ушам.

— У нас так не делается, — резко сказала она. — Верно, во славу богов гостя подобает в дом пригласить, накормить, спать уложить. Высокому гостю хозяйка может честь оказать, разделив с ним ложе. Да только гость в избу незваный не врывается и чужой жены не домогается без ее и мужниного дозволения. Тот, кто так поступает, — не гость, а захватчик!

— У муженька твоего, что ль, спросить надо было? — удивленно выслушав ее гневную отповедь, ответил Джериш. — Так я спросил. Он вовсе не против.

Лицо Мины залила краска ярости, глаза ее запылали.

«Ах вот как Учай решил со мной расквитаться! Мало ему прежних унижений — чужеземцу меня отдать решил, будто ненужную вещь, чтобы и вовсе детей Карью в пыль втоптать?»

— На лицо ты красавчик, а по сути — вонючая медвежья куча! Пошел вон! И Учайку с собой забери, — процедила Мина и с отвращением отвернулась, показывая, что больше не желает видеть незваного гостя. — Завтра скажу батюшке, чтобы гнал вас всех прочь за реку!

— Эй, да ты что, девка лесная, свихнулась? Как смеешь так говорить с арием?!

Возмущенный Джериш шагнул к девушке и рывком схватил ее за косу, спускающуюся ниже пояса. Мину точно розгой обожгло. Только муж смеет касаться ее волос!

Не помня себя, она развернулась, и ее кулак врезался Джеришу в скулу. Из ссадины под глазом брызнула кровь, но жезлоносец этого даже не заметил — лишь мотнул головой и хищно ухмыльнулся. Уж чего-чего, а драк в его жизни было превеликое множество!

Он ловко убрал голову из-под второго удара, перехватил девичий локоть и крутанулся на месте, посылая Мину лбом в дверной косяк. От удара по избе аж звон пошел. Дочь Тумы без звука опрокинулась навзничь. Но не успел Джериш склониться над ней, как руки Мины взметнулись, схватили его за горло и рванули вниз. Они покатились по полу, по священным ячменным снопам, накрытым шкурами. Джериш навалился на девушку, задрал ей подол и засунул пятерню под рубаху. В следующий миг крепкий кулак до крови рассек насильнику бровь. Жезлоносец невольно отшатнулся. Мина извернулась, сбрасывая его с себя, и обеими ногами ударила его в грудь — да так, что Джериш отлетел, с размаху треснулся затылком о край лавки и упал без сознания.

Едва способность видеть снова вернулась к нему, он увидел в сумраке сверкающие глаза Мины, которая яростно нависла над ним, сжимая кулаки. Будто грозное божество, родительница бури, о которой шептались чумазые пастухи в его вотчине на берегу южного моря, сошло в этот мир, чтобы покарать наглеца.

Мина, тяжело дыша, ждала, готовая бить снова и снова. Но ее противник смирно лежал на полу, не пытаясь пошевелиться. Девушка даже встревожилась немного — не пришибла ли насмерть? Или вражина подманивает, притворяясь беспамятным, а сам… Но нет, арьялец смотрел на нее сквозь спутанные волосы, моргая слипшимися от крови ресницами. Разбитые губы его шевелились.

— Что ты там бормочешь?

— Ты прекрасна! — стараясь собрать воедино плавающие перед глазами образы, шептал Джериш. — Я не знал, что такие бывают…

Мина хмыкнула, разжимая кулаки, выпрямилась и сложила руки на груди.

— Ну-ну, ври дальше. Что еще скажешь?

— Ты меня добыла в бою, — выдохнул Джериш. — Теперь я твой!

Мина невольно улыбнулась. Гнев ее улетучился, будто его и не бывало. Помедлив, она присела рядом с могучим чужаком, убрала с его лица длинные золотистые волосы, вытащила из щели между бревнами клок сухого мха и принялась утирать текущую по его щекам кровь.

А Учай, расставшись с Джеришем, и не подумал возвращаться к пирующим в овине, а свернул совсем в другую сторону. Он перелез через изгородь и рощицей направился на пустынный берег Обжи. Там опустился на колени и вытащил из-за пазухи оберег с вырезанным ликом Богини.

— Ровня или неровня, я люблю тебя. Я твой, только твой — других мне не надо, — шептал он. — Никто мне тебя не заменит! Мои враги, моя добыча, я сам, вся моя жизнь — тебе жертва! Прошу, прими ее…

Пошел дождь, зашумел все громче, превращаясь в долгий студеный осенний ливень. Учай все стоял на коленях, согнувшись в три погибели и прижимая к губам лик Неназываемой. Вождь ингри горел как в огне, через него прокатывались волны жара. Его вышитая свадебная рубаха вскоре промокла насквозь, но он не замечал ни дождя, ни холода. Мысли его мутились от пьянящих видений, и он въяве чувствовал, как Богиня отвечает на его поцелуи.

Глава 3

Двое из-за Кромки

— Где мы? Где дед?! Я пойду за ним…

Мазайка пытался привстать на ворохе листьев. Опираясь на подгибающиеся руки, поднял голову и уставился в сырую лесную темноту. Кирья с тревогой оглянулась на него. Ее друг был насквозь мокрый и бледный, как едва оттаявшая рыба; глаза словно два болотных оконца, смотрят и не видят — или видят, да совсем не то, что следует видеть живому человеку.

— Куда тебе идти! — тихо проговорила девочка. — Сейчас, погоди немного…

Костер был уже сложен огненной коттой — сверху сухие ветки и хворост, внутри береста. Кирья ударила кресалом по кремню, яркие искры летучими звездами посыпались на трут. От него тут же занялась береста, и огненная котта вспыхнула легким трескучим пламенем.

— Сиди! Не отходи от огня!

Мальчишка с трудом приподнялся, попробовал встать, но снова бессильно упал в листья.

— Дед уходит. Надо идти за ним, — бормотал он, словно не в себе. — Иди ты, Кирья, верни его… Я тут передохну немного. И догоню тебя.

— Нет, так нельзя!

Схватив сразу охапку хвороста, она ссыпала его в костер. Сушняк сразу вспыхнул, языки огня метнулись в небо, обдали жаром.

— Ты, главное, согрейся, я сейчас еще наберу…

Мазайку и впрямь трясло —